[05.07.2036]И сошлись их клинки в пляске боя

"Этот день наступил". С этой мыслью девушка проснулась. Она не знала зараннее, они не договаривались. Просто сегодня она проснулась с осознанием того, что этот день пришёл. День, когда они столкнуться. Один на один. Только они и больше никого. Никто не помешает. Они не будут отвклекаться на посторонних.
Школу она закончила пару месяцев назад и уехала. Кирилл остался в магспирантуре, у Веры второй курс. А она не захотела ничем ограничаваться. Сразу после экзаменов улетела. Ни с кем не прощалась, никому ничего не говорила. Зачем кому-то знать где она? Если ей понадобиться, она сама свяжется и с Безволиным, и с кем захочет. Пол месяца она зря время не теряла. Учёба-практика-учёба. Нашла время поесть - и славненько, не нашла - плевать. От голода не умрёт, не похудеет даже. Она могла днями общаться с мёртвыми, днями сидеть в мире лоа, при том, что время не шло в реальности. Она училась, узнавала, спрашивала. Она не знала когда, она просто знала, что скоро.
И вот сегодня она встала и как ни в чём ни бывало пошла в ванную. Она опёрлась на раковину и опустила голову. Думаете, она боялась, волновалась? Может сожалела? Нет. Она давно этого ждала. И сейчас, закрыв глаза и лицо волосами, ухмылялась. Она была уверена в своей победе. И вовсе не потому, что считала себе сильней некромагини. Она просто знала, что или они вместе "победят" или ничего не будет.
Умывшись, девушка быстро оделась и телепортировала из своего домика прямо на остров. Её просто тянуло к этому островку, она знала, что сегодня они встретятся именно там. Сразу после того, как она ощутила землю под ногами, то почувствовала, как тянет колодец к себе. Кольцо потяжелело и накалилось. "К этому придётся привыкнуть, я ведь не хочу быть утянутой раньше, чем всё начнётся". Она вновь ухмыльнулась. Такой маленький островок, а притяжение столь велико. Бороться придётся больше самим с собой, чем с ней. "Веселье будет, будет веселье".
Она повернулась лицом к океану и смотрела на горизонт. Она и раньше не боялась боли, а после того, как пережила падение с крыши, на любое ранение она готова была смеяться. Сколько она так стояла, она не знала. Да и на время ей было сейчас абсолютно плевать. Какое значение имело время в данной ситуации? Никакого, совершенно.
Она почувствовала сзади чьё-то присутствие.
-Приветствую. - "Вежливой стала?" Она хмыкнула, ей было смешно самой с себя.

Говорят, что перед смертью не надышишься. Возможно да, возможно нет... Аббатикова не знала. но, почему-то она четко, как истину, осознавала, что это ее последнее лето в замке. Не менее четко она осознавала, что встреча с Келли неизбежна. И если она каким-то образом выживет, выберется из этой передряги, то никогда не вернется больше в Тибидохс. И так же она знала, что драка будет не на жизнь, а на смерть. Все случится скоро... Слишком скоро. Келли улетела сразу, да и у Саты не было желания следить за ней. У нее были дела важней.
Лето, экзамены закончились... На улице стоит жара, погода так и манит людей на природу. Искупаться, прогуляться... И Сатанию тянуло. И она прогуливалась. А потом вдруг внезапно забрела в библиотеку и узнала все. Почему-то именно после этого момента страх смерти ушел. Он жил в некромагине, прорастал, а потом просто исчез. Аббатикова перестала бояться, потому что знала, что девушки либо выживут обе и разойдутся до поры до времени, либо обе погибнуть. Как эпично. Прям как в американском фильме, где в итоге все умирают.
Сатания встала утром и четко осознала, что сегодня тот самый день. День, когда все свершится. Она оделась как обычно: пляжные джинсовые шорты, короткий топ, волосы в хвост, мягкие туфли. Удобно и не стесняет движений.
Она чувствовала всем нутром, что ее уже ждут. Сатания ухмыльнулась и неспеша зашагала в сторону берега. Подойдя к краю она пару секунд всматривалась в небо, в толщу воды, а потом телепортировалась на один из прилегающих островов.
Свое кольцо Сатания сняла еще в комнате. Творить магию оно ей в общем не поможет, а затянуть в колодец поможет в два раза быстрее. Только она очутилась на острове, как ее придавило желанием колодца затянуть их внутрь. Огромным желанием.
- Приветствую.
Сата ухмыльнулась и поклонилась в приветствии. Последний бой. Почему бы не провести все прелюдии?..
- Хорошо жилось, киса? - поинтересовалась она. А потом махнула рукой:
- А, в прочем, неважно. Что делать будем, зай? По старинке, на клинках, или по новинке, с помощью магии?

- А, в прочем, неважно. Что делать будем, зай? ПО старинке,, на клинках, или по новинке, с помощью магии? – Келли усмехнулась. Она по-прежнему стояла спиной к некромагине. «Никогда не стоять спиной к врагу. Тот, у кого нет чести, бьёт в спину мечом», - в голове промелькнули слова одного из мёртвых магов. Он был убит именно таким бесчестным врагом. Но Элиз почем-то знала, что Аббатикова не нанесёт удар со спины. Хотя сама Лиз честностью не отличалась.
-На клинках? А почему бы и нет? – она пожала плечами. Девушки молча стояли ещё пару минут. В это время она испытывала странное ощущение. Некую сладость, предвкушение. Ни перед одним из предыдущих её боёв она ещё не испытывала этого. «Нечто подобное описывали и они. Взросление… Хм, как во время. Теперь осталось только научиться меньше думать. Доверять природным инстинктам. Хотя нет, одному инстинкту я предпочту вообще не верить». Интуиция подсказывала девушке, что делать дальше, а инстинкт самосохранения кричал бежать куда подальше. Она отмахнулась. Нет, она не сбежит. Никогда и ни за что. Лиз не отводила взгляда от неба. Она всегда считала небо – чем-то прекрасным, недостижимым и далёким. А сегодня оно казалось ей тусклым и не живым.
В руке у девушки появился кинжал и, не раздумывая, с разворота, она метнула клинок в некромагиню. Тот пролетел буквально в миллиметре, едва оцарапав кожу Сатании, и упал в песок позади. Элизабет прикинула расстояние и осталась довольна. Она метнула второй кинжал с другой стороны, тот пролетел правее её врага, и упал на песок. Всё это происходило в течении пары секунд, а ещё через две она уже стояла лицом к Сате, а руки её сжимали меч. Самый обычный меч, не закалённый магией. Самый простой. Но это ей казалось скорей преимуществом клинка, нежели недостатком. Ведь гораздо проще помещать нужную магию в пустой сосуд, а не в наполненный другой энергией. Ещё секунда, Лиз смотрит на врага, и уже подбегает к той, нанося удар. Губы шепчут заклятие, на клинок в какое-то мгновение падает тень. Затем он рассекает воздух и касается плеча некромага. Алые капли крови остаются на металле, в то время, как рана затягивается. Девушка поднимает клинок к небу, и кровь стекает к рукоятке, а после пропадает. Теперь меч опробовал вкус крови и сам хочет в бой. Теперь уже будет её помощником, а не простым оружием, которым некромага разве что повеселить можно.
Сделав пару шагов, она оказывается позади Аббатиковой. Кажется, всё это происходит минут десять, не меньше. На самом деле, не прошло ещё и одной минуты. Келли плечом толкает девушку в спину, та падает на песок. Лиз ставит ногу ей на спину. Она чувствует, как меч немного потрясывает, он ведёт её руку вниз, к шее некромагини. Как же мало нужно крови для того, чтобы клинок захотел убивать. Брюнетка, а когда-то блондинка, рассекает кожу лежащей девушки у основания шеи. «Он хочет убивать. А я ещё нет. Я хочу сначала крови, как можно больше, а потом уже смерть».

- На клинках? А почему бы и нет?
Аббатикова усмехнулась.
- Ну что ж, на клинках, так на клинках.
Келли сидела к некромагине, но Аббатикова не стала нападать со спины. Это слишком просто - подарить ей мгновенную смерть. И себе...
Так они стояли несколько минут, а, может часов. Но когда шестое чувство закричало девушке о том, что надо уклониться, она уклонилась. Кинжал пролетел в нскольких миллиметрах от ее головы, оцарапав кожу. Следом полетел и второй кинжал, от которого Сатания тоже уклонилась. На ее губах заиграла ухмылка мазохиста. Некромагиня ждала что будет дальше. И вуду ее не разочаровала...
Аббатикова едва успела уловить момент, когда Лиз встала и материлизовала клинок.
- Неплохое оружие, - профессионально оценили Сата.
Келли бросилась к Сате, прошептала заклинание и рубанула клинком по плечу. Руку обожгло болью, но рана мгновенно заросла. Некромагиня была полна магии под завязку. Клинок напитался кровью и задрожжал от нетерпения.
Тут вуду перемещается Сате за спину, толкает ее и придавливает ногой к земле. Колодец тут же увеличил свой зов в несколько раз. Девушке захотелось изгрызть всю землю зубами, ломая пальцы, ногти, доползти до колодца и обрести покой. Но брюнетка сдержалась и, вместо того, чтобы ползти к колодцу, она выгнулась в спине, заведя руки за спину, схватила противницу за ногу, уронила ее и, вскочив на ноги, телепортировала двуручный облегченный меч.
Кровь стекала сзади шеи, высыхая и слепляя кожу с майкой, волосы в комки. Аббатикова, не дожидаясь пока Лиз встанет, рубанула мечом, но попала лишь по руке, оставив на ней глубокую рану. Когда Лиз поднялась на ноги, Аббатикова рубанула по ее ноге, подсекая сухожилия на ноге. Заалели реки крови...
Не расчитав отдачи, Сатания подошла слишком близко к колодцу. И остановилась как вкопанная. В голове зазвучал хор манящих голосов.

Сата не растерялась, и вот уже Келли лежит на земле. Из руки струится кровь, в колене сильная боль. Но это её не волнует, она чувствует зов Тартара. Он манит и тянет вниз. Девушка тряхнула головой. Ну уж нет, так быстро сдаться? Нет. Преодолевая тягу, она пытается подняться, но правая нога подгибается. Лиз закусила губу. Она материализовала иглу. Не хватало мне только разорваных сухожилий. Она зашептала заклинание, вводя иголку в ногу около сухожилия. Иглоукалывание - полезная вещь, она снимает боль и способствует быстрейшему выздоровлению. А вкупе с магией это вообще чудо средство. Боль утихла, но временно. Она не полностью залечила рану. Но зато кровотечения прекратились.
Лиз поднялась. Игла уже снова исчезла, в руке меч. Только теперь она заметила, что Сата стоит неподвижно.
- Колодец... А ведь помогает же. - Она хмыкнула. - Даже не думай пока прыгать.
Она магией сшибла некромагиню так, что та отлетела в другой конец острова. Дождавшись, пока Сата поднимется, Лиз бросилась к ней. Она нанесла рубящий удар, но он был отражен. Тогда она тут же нанесла удар с другого бока, разрубив наполовину локтевой сустав. Не одной же мне с разорванными связками быть. Их взгляды пересеклись, но в глазах врага Келли не смогла увидеть ничего. На мгновенье создалось впечатление, что перед ней зомбированная Аббатикова. Лиз отошла от нее и воткнула меч в землю.
- Поднимаем квалификацию, - она ухмыльнулась и бросила, выдернув чеку, в сторону Сатании гранату, которую она позаимствовала с одного склада. Раздался взрыв и некромагиню отбросило в воду.

Ты придешь к нам. Рано или поздно. Так иди же сейчас. Все прекратится. Ничего не останется. Ни боли. Ни страха. Ни страданий. Только забвение. Тебе всего лишь надо прекратить сопротивляться. Сделать шаг вперед. И ты станешь свободна. Всего. Лишь. Шаг.
Голос так манил, он просто приковывал се внимание к себе, не давая больше сопротивляться. Он напоминал ей кого-то, но Сатания никак не могла вспомнить кого. Только она приближалась к разгадке, как ответ мгновенно ускользал от нее. Но ведь условия так заманчивы. Всего шаг, и не будет ничего… Аббатикова начала наклоняться, готовая прыгнуть прямо туда, вниз, в жерло колодца. В Тартар. Но кто-то сшиб ее с ног. Девушка ударилась головой о холодный камень и, кажется, раскроила себе череп. Но зато это окончательно выбило из мозга брюнетки все посторонние мысли и наваждения, так, что девушка сразу же вспомнила, что она тут делает и почему у нее в руках клинок, который девушка не выпустила из рук даже во время падения.
Когда некромагиня подняла глаза, то увидела, что находится на другом конце острова, причем в лежачем положении. Так что же ты не бьешь, гуманная ты наша вуду? Сатания, опираясь на меч, встала на ноги. Мгновение, и ей пришлось отражать рубящий удар со стороны Элиз. Но, так как голова еще не совсем прояснилась, и с координацией пока было проблемно, Аббатикова пропустила еще один удар, разрубивший ей локтевой сустав. Руку снова полоснуло огнем, и алая кровь заструилась по руке, повисшей плетью вдоль тела. Некромагиня, не дожидаясь пока насупит болевой шок, заключила всю боль в разрубленной руке, превратив ее в умеренную ноющую. Конечно все то, что она сейчас «заколотила» обрушится на нее в конце, в виде кровавой агонии, но это будет потом, а сейчас. Для начала, надо выжить. Хотя бы ненадолго.
Девушка знала, что в ее зрачках сейчас стелется непроглядная тьма. Нет, она не делала этого специально, просто, когда ты знаешь, что тебе необходимо сделать что-то любой ценой, то ты делаешь это, вкладывая все силы. Которые будут стянуты со всех сторон. Даже со зрачков.
Аббатикова, полуобернувшись, нанесла удар, от которого вуду увернулась. Потом Келли воткнула свое оружие в землю. Сдаться решила? Ни за что не поверю. Что ты задумала, детка?
- Поднимаем квалификацию.
Вуду метнула что-то под ноги Сатании, а через секунду девушка просто взлетела в воздух. Ломать себе все кости не входило в планы Аббатиковой-младшей, поэтому она материализовала щит, позволивший ей практически без повреждений приземлиться на воду. Из легких выбило воздух, но Сатания не вдыхала, зная, что вода здесь отнюдь не с курорта взята. Утопленников полно, а затонувших кораблей, неведомым образом потерпевших крушение на этом месте, и подавно.
Девушка, отплевываясь, вынырнула из толщи воды, а через мгновение уже стояла на острове, позади вуду.
- Ну что ж, поднимаем, так поднимаем.
Сатания, ухмыльнувшись, телепортировала, хранившегося у нее нелегально «Пустынного орла»(тыкабельно). Крупнокалиберный пистолет, оставляющий после себя пулевые отверстия ощутимого диаметра. На данный момент в магазине было семь патронов 12,7 диаметра, которыми Сатания молниеносно выстрелила в вуду. Она стреляла в район лопаток. Чтобы дробились кости, но, при этом не повреждались внутренние органы. Боли будет больше. Три в левую, три в правую.
Сатания убрала оружие подальше и, на этот раз ничего телепортировать не стала. Она стояла с голыми руками, но ее оружие всегда было при ней. Она позаботилась об этом. Внутри нее жил ее же талисман, многократно умножающий силу некромагини.
- Тебе не надоел этот цирк, детка? – спросила Сатания.
Когда бывшая блондинка обернулась, то она увидела безумный оскал на губах девушки и бегущую по пальцам, выставленным в угрожающей наступательной позе, ослепительно голубую искру. Именно она свидетельствовала о том, что брюнетка будет биться ни на жизнь, а насмерть. И то, что живым, пускай и на часок, выйдет отсюда лишь одна из них.

Лиз почувствовала, как лопатки дробятся под пулями, которые застревают в кости. Жгучую боль чувствовала она в спине. А от движений становилось хуже, осколки костей разрывали плоть, пули проходили глубже. Но она не показывала виду, она была готова терпеть эту боль несколько дней, только бы некромагиня сейчас ощутила боль похуже. Она обернулась и увидела оскал Саты.
- Тебе не надоел этот цирк, детка?
-Нет, не надоел. Веселиться, так веселиться во всю, - скала она, на лице была улыбка. «А это действительно весело. Очень весело». Келли стала в боевую позицию. Она была готова вцепиться в горло Аббатиковой, заставить истечь кровью, а потом, сломав позвоночник, оставить на краю колодца. И наблюдать. Наблюдать, как бессмертный, не может даже пошевелиться, но при этом пытается собрать хоть какие-то крохи сил, чтобы провалиться в колодец и умереть.
С появившейся ниоткуда палкой, вуду начала наступать, она наносила сильные удары, по отходящей некромагине, от которых кости трещали. Благодаря паре особо точных ударов, фаланги пальцев одной руки врага были перебиты, и ребро проломилось. Лиз наступала яростно и решительно, наносила удары, не давая опомниться Сатании. Она наносила всё более точные удары, которые реже приходились вскользь. В то же время, она пыталась унять боль в лопатках, от которой движения постепенно всё же становились всё менее резкими. Можно было бы и подлечиться, но не хотелось останавливаться. Однако пришлось, левая рука окончательно занемела и не была способна что-либо держать. Она остановилась, глаза скользнули по девушке, и сложила руки на плечах. От пальцев исходило тепло, а из отверстий в коже вывалились шесть пуль и зарылись в песок. За ними восстановился покров кожи. Девушка не залечивала свои раны полностью, она не давала просто себе ослабеть и умереть от сильных, не прекращающихся кровотечений.
Аббатикова тоже стояла неподвижно. «Залечиваешь ранки? Рано милая, рано». Девушка стояла шагах в десяти от соперницы, так что лично побить её возможности не было. Поэтому, воспользовавшись магией, она начала наносить удары в воздух, но всё это некромагиня чувствовала на себе. Живот, челюсть, бок, с ноги в скулу. Не пропали даром полгода занятий единоборствами. Любые навыки могут пригодиться, даже те, которые кажутся на первый взгляд абсолютно ненужными.
Когда ей надоело наносить пустые удары, а руки снова затекли, и спина покрылась кровоподтёками от ранений, что наносили осколки костей, она остановилась и отошла ещё на пару шагов. Теперь её ноги были в воде. Начинался прилив, через пару часов почти весь островок должен был быть в воде. А пока приливные волны были едва ощутимы. Но поток воды вокруг неё усилился, воды становилось больше, она начала подниматься и образовала кокон. Руки вуду были опущены, лишь в глазах сверкали молниями чертята. Лиз использовала энергию воды, чтобы избавиться от боли, что ей мешала, когда снова и снова наваливалась на неё. Раздробленные кости это не шуточки, это жуткая боль, которая будет мешать даже человеку, которому любая боль доставляет наслаждение. Да и с физиологией не поспоришь, мышцы спины могли повредиться, а тогда и вовсе, стоять ей столбом и воевать одной лишь магией. Но девушка не любила просто так терять время, и она бросила мощный поток воды в Сату, который сбил с ног ту. Между тем, Келли отметила, что в воде тяга гораздо уменьшается даже в сравнении с самым берегом острова. «Надо побольше времени в воде проводить, сила притяжения то только усиливается от использования магии».

- Нет, не надоел. Веселиться, так веселиться вовсю.
Сатания пожала плечами, насколько это было возможно. Кровь из руки уже не била струей, даже почти не текла. Она просто онемела от кончиков пальцев, до локтя. Тоже полезная вещь.
- Ну, если ты так хочешь…
Келли палкой, появившейся из ниоткуда, начала наносить ощутимые даже некромагине удары. Она перебила фаланги пальцев девушке, и проломила ребро. Осколок его пронзил брюнетке легкое. Ничего, скоро ее силы иссякнут, и я тоже смогу восстановиться, - думала девушка. Отражая голыми руками удары. Еще несколько пришлось по запястьям и рукам, но ничего не сломалось. Через несколько секунд Лиз остановилась и извлекла-таки пули. А я гадала, когда додумается? Сатания тоже просто так времени не теряла и, остановившись, стала залечивать легкие. Остальное ее не интересовало. Она еще не наигралась.
Келли продолжила наносить удары, только теперь уже с помощью магии. Кажется, у брюнетки еще что-то сломалось, но она не обращала внимания. Она колдовала. В голове у Сатании проносились руны, которые постепенно сплетались в заклинания. Такой способ магии она изучила совсем недавно. Главный плюс ее был в том, что построенные заклинания в любом случае достигли бы своей цели, и не расплелись бы никогда, не пожелай она того сама.
Келли вошла в воду, образовывая кокон из воды, а потом направила поток воды на Аббатикову, сбивший ее с ног. Но некромагиня тут же вновь поднялась, не «отпуская» руны. Осталась всего пара заклинаний, и все будет готово. Пока она колдовала, глаза вообще лишились всего. И хрусталика, и цветной радужки. Остался лишь один непроглядный зрачок, а глаза перестали видеть. Но зрение не потерялось. Аббатикова по-прежнему все видела, только глаза ей теперь были для этого не нужны, и она их закрыла. Вся боль из тела улетучилась, а все повреждения девушка связала воедино.
Тут в голове у нее зазвенел колокольчик, возвещая о том, что ее заклинание готово. Тогда Аббатикова-младшая взмахнула рукой в сторону вуду, будто что-то бросала. Все ее повреждения разом атаковали Келли, оставив при этом часть боли и самой девушке. Такова плата за заклинание. У Келли сломалось ребро, фаланги пальцев, оказались разрезаны сухожилия на руке, заложились уши раскроился череп и появилась масса царапин. В то время, как с Саты все это исчезло.
- Киса, скажу тебе, выглядишь ты ужасно!
Сатания рассмеялась и материализовала шест, заканчивающийся на конце чем-то похожим на кувалду. Теперь уже она наступала, а вуду пришлось обороняться. Девушка на сей момент не церемонилась и уже не поддавалась. Она наносила точные удары. Так, как учила ее мать. Она вкладывала в толчки всю свою злость, обиду, гнев на всех, кого она вспоминала. Ее удары были более точны, чем у вуду. Ведь тренировалась она ежедневно, начиная с шести лет. По ночам, в перерывах между занятиями, прогуливая занятия. А в это лето, когда она осознала, что последний бой неизбежен, она вообще могла на целую неделю пропадать и тренироваться, тренироваться, без перерывов на сон и еду.
По телу Элизабет расплывались черные синяки, иногда она все же уворачивалась от ударов, но позже получала более ощутимый тычок в бок. Аббатикова теснила Келли к колодцу, рискуя сама снова попасть под влияние но, ведомая своей яростью, продолжала идти. Она сломала девушке кости таза, провалившиеся внутрь, а потом, снова оскалившись, подсекла Элиз ноги так, что та упала на песок в полуметре от колодца. Сатания безумно рассмеялась и перевернула шест другой стороной, с которой была кувалда. Девушка намеревалась убивать. Она, замахнувшись, опустила его, но Келли перевернувшись, ушла от удара. Второй удар пришелся вскользь по руке. Брюнетка нахмурилась. Но, потом догадалась, что не поддерживает заклинание. Молниеносно восстановив его, она произнесла:
- Может, что-нибудь скажешь, киса? Я передам твои слова потомкам. За те три-четыре часа, что у меня будут, я успею это сделать.
Девушка, вновь рассмеявшись как безумная, опустила шест на ноги вуду. Потом еще раз, и еще. На губах ее играла усмешки, когда она, повторив процедуру раз шесть, или семь, остановилась, чтобы насладиться своей работой. Девушка надеялась, что кости ног Элиз, до самых колен, раздроблены на мелкие осколки. Так оно и вышло.
- Может, киса, тебе помочь? Подтолкнуть тебя. Всего каких-то полметра.
Она улыбалась, смотря сверху вниз на вуду.

Сата тут же поднялась. Это насторожило девушку, и она поняла, что некромагиня вовсе не залечивает раны. Она готовила кое-что посерьёзней. «Ну нет, мы так просто не сдаёмся». Лиз усмехнулась и, используя небольшую задержку, что образовалась, начала рисовать руны в воздухе. Появилась фигура, которая всё больше принимала сходство с самой девушкой. Не теряя времени, она вытолкнула всю энергию, магию и собственно своё сознание в эту куклу. Но закончить ритуал она не успела, Аббатикова закончила творить своё заклинание и на теле Келли появились все раны, что были до этого на некромагине. Теперь она пожалела, что не заметила раньше, что творит на самом деле Сатания. На кукле может и не появлялись все эти раны, но боль, хоть и слабее, чем она должна была быть, вуду чувствовала всё равно, связь с телом осталась слишком сильная. Скрыв куклу за потоком воды, что по-прежнему оставался, она наблюдала за тем, как тело борется. Было странно наблюдать за тем, как твоё тело пытается защититься от новых ударов, а самой при этом сидеть тихо и просто чувствовать эту боль. Она бы могла уже выйти, но выжидала. «Ещё рано, ждём, ждём». Иглоукалывание бы не помогло избавиться от боли. Сама кукла не имела никакого отношения к боли. Кроме того, она была не закончена, правая половина лица была смазана, передвигалась она как призрак, паря над землёй, а рука и плечо и вовсе были без кожи. Очередная резкая боль заставила её свалиться в воду. К счастью, некромагиня была слишком занята, чтобы услышать всплеск воды. Лиз почувствовала, что её тело уже лежит на краю колодца по тому, насколько сильней увеличилось притяжение, теперь уже хотелось не убрать его подальше, а столкнуть и уйти в небытие. Но, хвала богам, она не слышала призывов. «Хоть что-то радует. А от боли надо избавляться». Пользуясь тем, что Аббатикова до сих пор не заметила отсутствия Лиз в теле, она продолжила рисовать руны, разрывающие связь с телом. Отвлекли её от этого занятия слова Саты.
-Может, что-нибудь скажешь, киса? Я передам твои слова потомкам. За те три-четыре часа, что у меня будут, я успею это сделать, – девушка закончила очередную руну и теперь боль ощущалась гораздо, гораздо меньше. Она встала и вышла из укрытия. На той половине лица, что приобрела её черты, можно было видеть ухмылку. Элиз окинула взглядом своё бедное тело. Но внутри ничего не ёкнуло, она всегда считала тело – оболочкой. Но вид крови, её крови, вдохновлял. Вдохновлял на кровожадность, на бой, жестокий и роковой (откуда эта фраза? Я не помню, помогитеее). И почему-то ей хотелось видеть ещё больше повреждений на своём корпусе. Однако это желание пришлось запихнуть куда подальше.
-Скажу одно, внимательной надо быть детка, с каких пор у вуду глаза ничего не выражают, не знаешь? – Она засмеялась и, преодолев желание столкнуть себя в Тартар, перекинула своё тело в воду. Она почувствовала глухую боль, которым отозвалось «обиженное тело». Она выбила щит из рук Саты. – Хватит играть кувалдочкой, оставь это орудие для мужланов.
Девушка проникла в сознание некромагини. В этом кукольном теле, способность была слабей, но она справилась и с сопротивлением некромагини, и с рунами, что были отпечатаны в её сознании. Она черпала силу из прилива, она только в июне узнала, как это делать. Узнала от мёртвых. А задобрить лоа она успела за полмесяца достаточно, чтобы те давали ей возможность качать силы из водички. Элиз подняла некромагиню в воздух и начала бросать на камни раз за разом. Лицо её врага было всё в крови, нос сломан, губа разбита. А после одного особо удачного падения щека порвалась, и можно было увидеть зубы. Лиз в очередной раз подняла Сатанию в воздух и поднесла её к колодцу. Она начала опускать её всё ниже и ниже, наблюдая за тем, как меняется лицо девушки. Вовсе не от страха, а от желания прыгнуть туда поскорей. Рассмеявшись, она отбросила её на скалы опять. Ей надоело забавляться таким образом. Подняв один из брошенных ранее кинжалов, она подошла к той. Она начала наносить глубокие порезы, кровь хлестала, потом раны затягивались. Все руки куклы были уже в крови её врага, даже на лице уже были алые капли. Она облизнула лезвия кинжала.
-Знаешь, какой плюс у этой куклы? Её слюна, кровь, плоть, всё ядовито, - Элизабет с силой воткнула кинжал в плечо так, что он вошёл практически по рукоятку. Повернув пару раз в ране, она выдернула его и отошла на пару шагов. – Знакомая ситуация, не правда ли? Только этот яд не смертелен, он всего лишь заставляет некромагов, вуду и вампиров корчиться от агонии. А молекулы яда прочно связываются с гемоглобином. И тот уже, разносит яд во все клеточки тела.
Лиз ухмыльнулась. Ей было весело, но она чувствовала, что у её тела, а значит и у неё, оставалось всё меньше времени. Слишком сильны были те, повреждения, что нанесла Аббатикова. Сердце должно было не выдержать через минут пятнадцать и остановиться. «Водичка, сегодня ты мой помощник».Она начала тянуть из океана энергию и передавать её своему умирающему телу. В первую очередь, естественно, затягивались раны, не совместимые с жизнью. Заживляя свои раны, она смотрела на Саты, невозможно передать то удовлетворение, то наслаждение, которое она испытывала глядя на это тело, что было всё в крови, яд ещё не подействовал, должно было пройти минут пять. Подняв один из камней, она подошла к некромагине.
-Хочу вернуть должок, - она премило улыбнулась, насколько это было возможно при том состоянии лица, что было у куклы. Она начала с силой бить камнем по ногам своей соперницы. Кости хрустели и ломались на кусочки, потом пара точно таких же ударов превратили правую руку до локтя Сатании в кровавой мессиво. Она упивалась эти видом. «И когда я так успела полюбить вид крови?»

Поняв, после эффектного появления Лиз, что она облажалась, Сатания зашипела от разочарования. А такой прекрасный финал намечался...
Кукла-Келли выбила из рук Сатании шест.
– Хватит играть кувалдочкой, оставь это орудие для мужланов.
- Ну не скажиии. Все гениальное - просто. Лаконичто и удобно.
Сатания почувствовала, что вуду проникла в ее сознание. Но для ее мозга, получившего сотрясение, оказалось непосильным контролировать физический и ментальный бой. Элиз просто разрушила рунную сетку в голове Саты, повредив при этом какую-то зону мозга, отвечающую за восприимчивость некромагини к боли. Вся боль полученная Аббатиковой за весь бой, каждая царапина, синяк, ушиб, все увеличилось в несколько раз.
Элиз подняла некромагиню в воздух и начала бросать на камни раз за разом. Раз, и сломана рука. Два, и сломано ребро. Три, и щека разорвана до самых зубов. Четыре, и сломан нос. Лиз в очередной раз подняла Сатанию в воздух и поднесла её к колодцу. Притяжение увеличилось до предела и сломило всю волю, все сопротивление Аббстиковой. На ее лице отразилось желание. Желание упасть в колодец, в самое его нутро. В Тартар. Она снова начала слышать те прекрасные завлекающие голоса. Теперь, находясь в самом эпицентре, Сатания начала узнавать их. И от этого желание прыгнуть, лететь вниз, усилилось. Это был зов всех ее жертв. Убитых случайно, на тренировке, специально, по прихоти. Аббатикова начала извиваться, чтобы избавиться от магии, удерживающей ее от падения.
Сквозь пелену на глазах и шум голосов послышался смех и ее отбросило от колодца на камни. Острый камень уперся ей в позвоночник, вызвав сильную боль и шумный вздох сквозь зубы. Келли, подняв один из кинжалов, подошла к некромагине. Она начала наносить глубокие порезы, кровь хлестала, потом раны затягивались.
Она облизнула лезвия кинжала.
- Знаешь, какой плюс у этой куклы? Её слюна, кровь, плоть, всё ядовито.
И она с силой воткнула нож в плечо девушки, по самую рукоятку. Аббатикова вскрикнула, а когда Лиз стала проворачивать нож в ране, Сатания просто издавала возгласы боли. Ей хотелось заткнуть себя, чтобы перестать приносить удовольствие вуду, но не могла. Глаза застилала кровавая пелена.
– Знакомая ситуация, не правда ли? Только этот яд не смертелен, он всего лишь заставляет некромагов, вуду и вампиров корчиться от агонии. А молекулы яда прочно связываются с гемоглобином. И тот уже, разносит яд во все клеточки тела.
Она отошла на пару шаров, в то время, как Сатания рухнула на колени и, пытаясь отдышаться, судорожно соображала. Что будет минут через пять она знала. Ведь яды - это ее специальность. Аббатикова думала как ей выйти из этой ситуации. Если яд подействует, то она выйдет из боя, а значит - умрет. Такой расклад меня не устраивает. Подняв один из камней, Келли подошла к некромагине.
- Хочу вернуть должок, - она премило улыбнулась. Элиз начала с силой бить камнем по ногам своей соперницы. Для Саты мир взорвался в кровавой агонии вновь. Ее возгласы уже не утихали. Правая рука и ноги превратились в кровавое месиво. Кости раскрошились на мелкие осколки. Мозг перестал соображать, однако в какой-то крошечной части ее мозга наступило просветление. Гемоглобин, говоришь? Ну-ну...
В то время, пока Кукла-Лиз восстанавливала силы своего тела, Сатания начала действовать. Она закрыла глаза, сконцентрировалась и начала медленно останавливать работу своего сердца. Это странно, осознавать, что ты медленно умираешь, причем по собственному желанию. Работа мозга останавливалась и Сатания перестала думать. Все чувства, в том числе и боль, исчезали.
В конце, через секунд тридцать, организм некромагини просто умер. Тело упало на камни, изо рта стекала тонкая струйка крови, а открывшиеся глаза были абсолютно слепы. Она не встанет. Пока не встанет. Чтобы заставить двигаться мертвый организм нужно время. Она была удивлена, что Лиз не трогает ее тело. Неразумно. Ее я бы сбросила в море.
Теперь Аббатикова была готова. Яд не разнесется до тех пор, пока она снова не запустит свое сердце вновь. Медленно, обведя невидящими глазами крошечный остров, девушка поднялась на то, что осталось от ее ног. По идее она должна была чувствовать адскую боль. Но мертвецу ведь уже все равно.
Она, найдя, наконец, взглядом вуду, навела на нее палец и поманила. Элизабет-кукла против воли стала приближаться к некромагине. Та, взяв лицо куклы в свои руки, нежно, по-матерински улыбнулась и легко, без усилий, свернула ей шею. Кукла рухнула на песок, но девушку это не интересовало. Ее интересовало настоящее тело, лежащее в воде.
- Вставай, несчастное создание. Хватит юлить. Дерись как подобает. Все равно в оконцовке мы все умрем. Просто стоит вопрос о том, кто будет раньше.
Дождавшись вуду, Аббатикова телепортировала ятаган, и уже не щадила ни себя, ни свою соперницу совсем. Она рубила, оставляя на теле девушки грубокие раны, зачастую до кости. Но и отдача была существенной, поэтому. когда она вывихнула плечо, то просто вставила его на место. Трупу без разницы. Мне без разницы.Одним ударом она снесла пальцы левой руки вуду, а потом дико рассмеялась.
- Чего же ты ждешь, милая? Мне интересен твой следующий ход!

Лиз почти полностью восстановила своё тело и была готова вернуться в него, она отвернулась от Аббатиковой и тут же об этом пожалела. Кукла, перестав на какое-то время подчиняться девушке, подошла к некромагине. Лиз заглянула в глаза врагу и поняла, почему та, до сих пор не корчится в агонии. «Чёртова некромагия. Убила себя значит?» Сата свернула голову кукле. Последняя упала, но лишь потому, что так захотела Келли. Брюнетка не учла одного, это кукла, ей плевать на вывихи, на так называемые смертельные раны. Куклу невозможно убить. Оторвите ей ноги и руки, туловище будет ползти, а рука, выждав момента, уцепится вам в горло.
-Вставай, несчастное создание. Хватит юлить. Дерись как подобает. Всё равно в концовке мы все умрём. Просто стоит вопрос о том, кто будет раньше. – Лёжа в песочке, Лиз быстро соображала, что ей делать. В голову пришла дурацкая затея, она понимала, какая это идиотская мысль, но, во всяком случае, это был единственный шанс перевесить силы. Смотря, как тело поднимается, девушка начала растягивать своё сознание на два тела. Была такое ощущение, что тебя растягивают, как резину, как тянучку. Хотелось прекратить это мучение и вернуться в голову куклы, но она терпела. Она знала, что такое натяжение, эту боль придётся терпеть. Через пару минут она была, наконец, в своём теле. Теперь она смотрела на мир двумя парами глаз. Она одновременно видела оба «своих» тела. Ощущала их. Но говорить о том, что она может управлять сразу двумя, было ещё рано, слишком рано. Она ещё не привыкла к этому положению, она ещё с трудом управляла своим телом. Да и боль, вся боль, которую причиняла Сата, свалилась на неё как снег на голову. А враг не медлил, она наносила ятаганом всё более глубокие раны раз за разом. Терпеть боль было невыносимо мучительно, и это совсем не способствовало её скорейшему привыканию к двум телам. Девушка выла и кусала свои губы, но реакция всё ещё была слишком замедленной, чтобы успешно отражать удары Аббатиковой. Благодаря одному из ударов, пальцы левой руки отлетели в песок. Келли начала отходить назад и споткнулась о камень, ударившись головой о другой булыжник. Кровь начала течь из головы, но что значили лишние капли крови, когда всё её тело и так было в крови? В глазах помутнело, на миг она перестала что-либо видеть, но именно это, как ни странно, помогло ей прийти в себя. Лиз подняла куклу и повернула её голову. Шея вернулась в исходное положение с хрустом. Аббатикова не отвлеклась на этот хруст, возможно просто не услышала, но девушка всё равно успела подняться. Она выбила ятаган из рук некромагини. Но все раны слишком сильную боль причиняли, они постоянно кровоточили, а потеря крови могла послужить поводом для неожиданной кончины Элиз. Она заставила куклу наброситься сзади на мёртвое тело Сатании. Теперь уже той пришлось отвлечься, а вуду начала качать энергию из воды, которая уже поднималась, не меньше, чем через час, весь остров должен был быть под водой. Восстановиться полностью она не могла, да и не хотела. Вид искорёженной себя вдохновлял её. Нужно было просто не дать себе умереть от потери крови. Борясь и наблюдая, за тем как она борется с Аббатиковой, Лиз отметила, что совсем не круто бороться с мертвяком, учитывая, что он ничего не чувствует. Такой враг действительно практически не уязвим. Она отпустила из рук тело некромагини и перекинула его в воду.
-Никогда не думала, что буду делать это. Что ж, в этой жизни надо попробовать всё, - Элизабет начала окутывать водой труп и насыщать его живительной энергией. Может она и не хотела этого, но некоторые раны заживали, а через минут десять такой гидротерапии запустилось сердце брюнетки. Вода не отпускала некромагиню, как заботливая мама своего ребёнка. Вода успокаивала, убаюкивала. Лиз угрюмо глянула на это. – Всё, хватит прохлаждаться. – она прекратила передавать энергию Сате. Яд, остался в слишком малом количестве в организме Аббатиковой, чтобы как-то ей вредить. И опять они взялись за клинки, бились как в фильмах о рыцарях. Ни один удар не пропускали. Каждый отражал удары другого. Но в любом фильме, рано или поздно, один допускает ошибку. В этот раз ошибку допустила Элиз, металл меча врага рассёк ей руку прямо по вене. Она выронила свой меч. Держать его она уже не могла в принципе, левая рука с одним большим пальцем никак бы не справилась с этой задачей. Девушка быстро отпрыгнула подальше и пустила в ход куклу. Та подхватила обронённый меч и стала на место Лиз. Сата пыталась прорваться к Келли. А та спокойно наблюдала за всем, что происходит, истекая кровью. У неё просто из головы вылетело, что сейчас рана то смертельная. Келли не оставила своей затеи напоить Аббатикову ядом. Она «неуклюже» качнула мечом и отрубила левую руку куколке. А потом последняя, незамедлительно нанесла удар и рассекла плечо её «партнёра» по бою. Кровь смешалась, на этот раз яда было гораздо больше и подействовать он должен был быстрее. Лиз встала. Она заставила отойти куклу куда-нибудь. И сама приблизилась к Сатание. Она выбила из рук той меч и схватила правой рукой за её руку. Ногти впились в кожу и через них она начала передавать некромагине свои воспоминания. Все. Все те, которые заставляли страдать Элиз и лишали её желания жить. Только в главной роли была Аббатикова. Теперь та переживала и предательства, и побои от, по сути, любимых людей, и всё отчаяние. А Лиз просто стояла и сама у себя в голове раз за разом проматывала эти воспоминания, сердце бешено забилось, её снова разбирал гнев. Не смотря на то, что этих людей уже не было. Из груди вырвался яростный крик, и она просто перебросила некромагиню через себя. А потом засмеялась, безумно захохотала, вспоминая лица родителей. В свой последний час они молили её о прощении и говорили, что любят её. Она попятилась, смех не прекращался. Девушка закрыла глаза и вдруг ощутила мощнейшее желание сделать ещё шаг назад. Она стояла на самом краю колодца. В голове зазвучал хор голосов, зовущих, умоляющих, просящих, заманивающих.
«Один шаг. Всего один, и ты больше никогда не испытаешь боли. Все твои горестные воспоминания сотрутся, ты будешь вечно жить в мыслях о своих победах. Один шаг и никто тебя никогда не увидит. Тебя все оставят в покое. Один шаг назад».
Рассудок помутился, она верила этим голосам. Она представила, как может вечно наблюдать за теми лицами и снова разразилась хохотом. В одно мгновенье она полностью вернулась в своё тело, подожгла куклу и сделала шаг назад. Земля ушла из-под ног. Свободное падение. И смех, который отзывался эхом. Даже то, что кожа начала плавиться, не заставило её замолкнуть. Она лишь согнулась в полёте пополам от боли и закрыла глаза. Навсегда.

Элизабет как Сата и ожидала, подняла свою куклу. Аббатикова знала, что сил на поддержание двух тел у Келли не хватит, поэтому расхохоталась, как только услышала, что шея куклы со щелчком встала на место. В это время вуду выбила ятаган из рук некромагини, на что та только еще сильнее расхохоталась. Оказывается, быть трупом намного интереснее. Перестаешь чему-то удивляться, а, самое главное, забываешь о боли и начинаешь жить в свое удовольствие. Для себя, и ни для кого больше… Лиз заставила куклу наброситься сзади на мёртвое тело Сатании. Девушка, круто развернувшись, стала отражать атаки куклы. Хоть та и не была закончена, и несла на себе лишь отпечаток силы Лиз, но дралась не хуже самой бывшей блондинки. Но ей было без разницы. Мертвецу все без разницы. Хмм… А не остаться ли мне такой? Один минус, завтра кожа начнет ссыхаться и отпадать… Но я ведь не проживу столько. Значит, умру прекрасным искореженным телом. Но тут ее мысли прервало то, что Келли, сама лично, перебросила ее в воду. Киса, зачем мне вода? Но тут до нее дошло, откуда вуду черпала силы. Интересный способ…
- Никогда не думала, что буду делать это. Что ж, в этой жизни надо попробовать всё.
Тут труп Сатании начал вновь накачиваться силой. Раны заживали и, как ни странно, внешний вид приходил в порядок. Колтуны на волосах распутывались, синяки заживали, ссадины пропадали. Примерно минут через десять, Сатания почувствовала, что внутри ее грудной клетки с гулким стуком запустилось сердце, начиная вновь качать кровь по венам и артериям девушки.
– Всё, хватит прохлаждаться.
И они вновь взялись за клинки. Аббатикова больше не стала ничего мудрить с оружием, и перенесла свою старую-добрую катану, хранившуюся у нее в шкафу под одеждой. У нее там, в комнате, хранилось огромное количество оружия. Но самым любимым являлся именно этот предмет убийства. Бой был поистине грандиозным. Как в фильмах, в которых все всегда идеально. На каждый удар найдется свой прием отражения. И так раз за разом. Сатания в этом поединке оказалась более точной и меткой. Нет, не лучшей. Лучшим здесь не был никто. Ее оружие рассекло руку Элиз по вене, заставив кровь хлестать рекой, а саму руку тут же повиснуть безжизненной плетью. Тут Лиз пустила в ход куклу. Сатания не желала драться с простым заменителем. Ей нужна была настоящая Лиз, из плоти и крови. А не простой заменитель.
Тут Келли рассекла руку куклы, которая впоследствии рассекла руку самой некромагине. Кровь смешалась, на этот раз яда было гораздо больше, и подействовать он должен был быстрее. Он и подействовал. Сатания почувствовала, что яд, разгоняемый ее же кровью, достиг сердца, и теперь все ее тело внутренне извивалось в агонии. Но внешне некромагиня продолжала бой. Она немного отлежится позже. А сейчас только смерть искупит все, и больше ничего.
А потом все происходит как в замедленной съемке. Ногти Лиз впиваются в плечо. В голову к девушке полился поток воспоминаний. Ужасных, по своей сути, но не доставлявших некромагине совершенно ничего. Ни боли, ни радости, ни ужаса. Ровным счетом ничего. Она знала, что это не ее воспоминания, что это не она. А другого мне и не надо. Только смерть. И больше ничего.
Келли перебросила девушку через себя, и та уже была не в состоянии мгновенно встать. Она, только поднявшись на локтях, наблюдала за Келли. А та, все же, попав в эпицентр колодца, похоже, не собиралась сопротивляться. Она, простояв на краю колодца с минуту, подожгла куклу и сделала шаг назад.
Аббатикову все равно не устраивал такой расклад. Не я убила! Не я… Не бывать! Она пыталась вытащить с помощью магии Келли, но сопротивляться колодцу не может ни один. Ее силы иссякли, и она просто потеряла сознание, отпустив все свои щиты, защиты и держатели боли. Больше ни к чему. Никого нет. Ни ее, ни меня. Отключаясь, она поняла, как сильно она устала. Просто смертельно устала.
Через сколько она очнулась, Сатания понятия не имела. Но, только она открыла глаза, как на нее навалились тонны боли, которые так милостиво дожидались ее пробуждения. В полубреде она окружила остров непроницаемой для всего стеной, и, извиваясь как уж, пыталась перенести всю эту агонию. Уговаривая саму себя: Так надо… Это расплата. Ее агонизирующие возгласы, не будь вокруг острова щита, разнеслись бы вокруг на несколько десятков миль. Но щит был. И, примерно через полчаса сущего ада, боль стала примерно одинаковой. Монотонной. Сатания понимала, что ее там уже ждут. Недолго осталось некромагине. Часа три-четыре, полчаса, из которых потеряно на жалкие всхлипы…
Она поднялась на ноги, стараясь держать боль под контролем, неспешно подняла все оружие, разбросанное по острову. А потом, подхватив все кроме катаны, заляпанной еще не до конца высохшей кровью, она сбросила это в жерло колодца. Тот с радостью принял еще одну жертву в свои чертоги. Потом, воткнув свое оружие в землю, она прижалась к рукоятке лбом и произнесла.
- Я знаю, что ты до сих пор меня слышишь. Так вот, слушай дальше. Бороться с тобой для меня было честью. Я, наконец, нашла себе достойного противника. Победивших нет, проигравшие все. Жди меня, киса. Я скоро последую за тобой.
Она, встав, коротко поклонилась колодцу и бросила в него последнее оружие. Теперь надо закончить все дела. Сатания не собиралась терять вырванные в честном и кровавом бою отведенные ей три часа. Она пойдет и доделает то, что не успела сделать за восемнадцать лет своей жизни. Все приоритеты уже давно расставлены. Надо только успеть.
Девушка мгновенно перенеслась в свою комнату и, также мгновенно, с помощью магии, переоделась и привела себя в порядок. Теперь о перенесенном ею поединке свидетельствовала только острая боль, зачастую мешавшая ей двигаться, но Сатания терпела. Так надо, - твердила себе она.
И, выйдя из комнаты, отправилась на поиски первого нужного ей человека. Брата.

Лиз всё падала и падала. Кожа плавилась, обугливалась и опадала. А потом всё начиналось сначала. На лице была гримаса от боли, она умудрялась корчиться в полёте. Но шли минуты, а может часы, и к боли она начала привыкать. Но падение продолжалось. Казалось бы, что и Тартар она уже давно пролетела, но нет. Она всё ещё была в свободном полёте. Так прошло ещё полчаса… Или два, а может и два дня. Она не знала, время потеряло всякий смысл. Она мертва, больше некуда было торопиться. Постепенно приходило спокойствие. Всё, что было до этого, казалось ерундой, ненужной суетой. Всё прекращало существовать, всё, кроме боли и полёта. Полное забвение, как она всегда и думала. Из памяти стёрлись лица таких близких когда-то людей, все обиды ушли, ненависть пропала. Если бы её сейчас спросили, как её зовут, то она бы недоуменно захлопала глазами. Просто памяти как будто не стало. Как будто её самой и не существовало никогда. «Так вот, что такое смерть. Я это знала. Или нет?» Проскочила одинокая мысль, но она быстро ушла и в её голове опять воцарилась сосущая, тёмная пустота. Девушка закрыла глаза. Как вдруг почувствовала, что больше не падает, твёрдо стоит на ногах. И земля не собиралась уходить из-под них. Она открыла глаза и огляделась. Она была в мрачном коридоре, откуда-то шёл бледный холодный свет, но откуда - было не понятно. Лиз стояла в недоумении, она не знала куда идти. И стоит ли вообще куда-то идти. Но и стоять на месте было не айс, в чём она убедилась через несколько минут простого стояния на месте. Появилось такое чувство, что стены наваливаются на тебя и хотят прихлопнуть. Она, не раздумывая двинулась вправо, почему-то она чувствовала, что идти надо именно туда.
Поворот за поворотом, все коридоры одинаковы, но хоть разветвлений нет. К счастью нет. Она не могла думать, было такое чувство, что она просто какая-то пылинка, которая должна лететь по ветру и никуда не сворачивать. И опять это продолжалось и продолжалось, казалось, эти коридоры никогда не закончатся. Но стены расступились быстро и неожиданно, и она уже стоит в огромном круглом помещении. Кроме неё в помещении ещё сотни людей. А может и тысячи, во всяком случае, через эту толпу было тяжело пропихиваться к центру. Люди все были мрачные, поникшие. Глаза у них отражали вселенскую грусть и тоску.
- Я говорил, что станцую на твоей могиле! – послышался счастливый и победоносный голос. Он разнёсся по всему помещению, как гром. Но не было видно того, кто это произнёс, лишь один мужчина понуро опустил голову.
- Что такое, кто это говорил? – прошептала она, оглядываясь. Способность думать вернулась, только память нет.
- А ты, вероятно, только пришла. Это последние слова, которые мы слышим. Кому-то везёт, и последними словами оказываются слова родных, а кому-то, как вот этому мужчине, нет, - она обернулась и увидела девушку с кожей мертвецки-синего цвета.
- А какие слова оказываются этими самыми последними?
- Те, которые были произнесены в твой адрес первыми, после твоей кончины, - Лиз пожала плечами. Она знала, что мертва. Но ей было всё равно. Она не рвалась вернуться назад, как некоторые. Ей нравилось забвение, которое она получила, ей нравился покой. А вот некоторые бились в истерике, требуя возврата на землю, в мир живых.
- Я знаю, что ты меня до сих пор слышишь. Так вот, слушай дальше. Бороться с тобой для меня было честью. Я, наконец, нашла себе достойного противника. Победивших нет, проигравшие все. Жди меня, киса. Я скоро последую за тобой, - загремел другой голос. Она поняла, что эти слова обращены к ней. Поняла по тому, как мозг пронзили воспоминания. Она разом вспомнила всё, что с ней происходило когда-либо. Когда вам на голову насыпят песок – это едва ощутимо, а когда свалиться целый кирпич – то боль ощутима. А теперь приравняйте к одной горстке песка – один день вашей жизни, а каждую сотню горсток к целому кирпичу. За свои почти девятнадцать лет она прожила, по меньшей мере, шесть тысяч девятьсот дней. Неудивительно, что от свалившихся воспоминаний она свалилась на пол, обхватив голову руками, и завыла от боли. Сколько она корчилась, она не знала, но когда поднялась, то не увидела около себя уже той девушки с голубой кожей и того мужчины, враг которого собирался танцевать на его могиле. Она вытерла слёзы, которые выступили в уголках глаз, и пошла вперёд. Лиз снова пришла в себя, ей снова было хорошо, она чувствовала только спокойствие. Она, в отличии от всех тех, кто её окружал, не желала вернуться к жизни и была счастлива. Она прошла к другому концу круглого зала, там стоял канцелярский стол, и сидела миловидная девушка с отталкивающими пустыми глазами. Она отмечала каждого, кто проходил мимо неё в каких-то своих списках. Келли подошла к ней.
- Имя?
- Элизабет Келли, - канцелярка, как прозвала её Лиз, подняла голову.
- Ты должна поступить через три с половиной часа.
- Что?! Какие нафиг три с половиной часа? Я тут вот стою, мёртвая, перед тобой! Какие три с половиной часа?! – закричала Келли, ей начинало казаться, что её просто не хотят отправить на покой. Хотят заставить мучиться как можно дольше. Канцелярка абсолютно безразлично покосилась на девушку.
-Иди к Лигулу, прямо и направо. Он вызывал.
Она сорвалась с места и быстрым шагом подошла к двери. Не стучась, она влетела и громко захлопнула за собой дверь. Её как-то совсем не колыхало то, что она вот так вот нагло врывается к самому Лигулу. Какая ей разница? Она уже мертва, пускай в бумажонках это и не указано. Карлик оторвался от своих бумажек. На его губах стояла какая-то злорадная ухмылка.
-Какого чёрта?! Я уже мертва! Я прыгнула в колодец, почему я должна ждать три с половиной часа? – Лигул безразлично покосился на неё. Ему была абсолютно не важна истерика девушки.
- Во-первых, не три с половиной часа, а три с половиной года тут. У нас время идёт по-другому, - холодно проговорил он, глаза Лиз расширились. – Во-вторых, рад видеть тебя тут, эпичная битва у вас была, не правда ли? – Келли угрюмо глянула на горбуна. – И я не виноват в том, что ты должна её ждать. Её тело продержится ещё то время, которое тебе назвала моя помощница. Если, конечно, ей не поможет кто-нибудь. Точно так же, как ты убиваешь её, она не даёт тебе умереть окончательно. Ваше время придёт в одну и ту же минуту и даже секунду.
- И я её теперь должна ждать?!
- Ну, ты можешь помочь ей быстрее покончить с жизнью. Или просто помучить хорошенько… - протянул Лигул. Всё это время он сидел со скучающими глазами и злорадной ухмылкой, которая, вероятно, почти никогда не покидала его лица. Лиз задумалась, три с половиной года здесь или три с половиной часа рядом с Аббатиковой, которая даже смерть ей умудрилась отравить.
- Уж я то помучаю. Отправляй меня к ней! – горбун усмехнулся. Его веселил требовательный тон девчушки, которая через пару каких-то часиков будет в его царстве.
Всё вмиг пропало. А ещё через мгновенье она увидела стены Тибидохса. Девушка была жутко зла на Сату, за то, что та не даёт ей уйти в небытие спокойно. «Ничего, ничего. Сейчас ты у меня попляшешь». Найти некромагиню не составило труда, стоило ей представить её в голове, как она тут же оказалась рядом. Стоит сказать, что как призрак она не имела ни одной царапины, как будто и битвы не было. Аббатикова куда-то направлялась и вроде пока не замечала девушки.
- А ну стоять! Аббатикова! Ты должна умереть сейчас! – закричала Келли.

Идти вперед и думать. Все, что нужно в данный момент. Страха смерти нет, еще с того момента, как ее нога ступила на остров. Есть только спокойствие и умиротворение. Скоро все закончится. Надо лишь сделать все. Три часа... Сатания просто делает шаг за шагом, заглушая боль мыслями и воспоминаниями. У нее определенно было счастливое детство. Мать, скрывающая за маской хладнокровия любовь к своему чаду. Отец, ничего не скрывающий и все внимание уделяющий детям. Брат, грызня с которым стала давным-давно привычной для них обоих. Теперь она готова все это отпустить.
Аббатикова шла, изредка сворачивая в переходы. Все мысли, которые роились в ее голове, она уже передумала. Идти, улыбаясь, как будто ничего не произошло, все в норме, оказалось довольно просто. Люди слепы. Покажи им счастливое лицо, и они поверят. Они слепы, потому что не желают видеть.
У девушки уже абсолютно пропало желание куда-то идти. Хотелось просто уйти куда-нибудь в лесную глушь, и тихо умереть. Но ее тянуло на лирику. В последние часы она не хотела давать никому надежды. Сата была известна своим переменчивым характером. Она могла запросто исчезнуть на неделю, не предупредив никого. Но в этот раз она не вернется. Не стоит меня ждать, - скажет она.
И вновь голова опустела. Мысли исчезли. Зато появилось кое-что другое.
За спиной послышался шорох. Тихий, почти неуловимый. Никто бы не услышал, кроме Сатании. Та не обернулась. Зачем? Был только один человек, способный мне противостоять. Был, да сплыл.
- А ну стоять! Аббатикова! Ты должна умереть сейчас!
Этот голос девушка узнала мгновенно. Сколько раз этот насмешливый тон она слышала в коридорах, на берегу, в поединке... Келли не жива. Если бы она существовала, я бы не умирала сейчас...
Она медленно обернулась. Призрак Лиз она не увидела, но почувствовала, что та здесь.
- Не ожидала тебя увидеть, роднуля. Думала уйдешь ты, как герой. Я бы не вернулась за тобой, киса. Неужели ты не можешь подождать всего три с половиной годика?
С канцелярской системой Тартара Сатания примерно была знакома. Аббатикова была там несколько раз. На профилактических экскурсиях.
Договорив, девушка продолжила идти по коридорам. Она уже находилась где-то в районе жилых комнат.
- Или дядя Лигул оказался настолько любезен, что выпустил тебя насовсем? О, дааа! Он-то может, противный горбунок! Только зачем ему все это?
Тут в голове у нее стали появляться посторонние мысли, знаменуя о том, что осталось у нее всего-навсего три часа. Чего ж так быстро-то? Мне теперь что, по замку только на метле летать, али телепортироваться! Или я такая заторможенная?…

- Не ожидала тебя увидеть, роднуля. Думала уйдешь ты, как герой. Я бы не вернулась за тобой, киса. Неужели ты не можешь подождать всего три с половиной годика?
Лиз гневно посмотрела на Аббатикову, но та, по видимому, её не видела.
- А я и не за тобой вернулась, я вообще пришла, чтобы помочь тебе помереть скорее! Из-за тебя я помереть нормально не могу! И ты уйдёшь со мной, сейчас! – снова закричала девушка, нагоняя некромагиню.
- Или дядя Лигул оказался настолько любезен, что выпустил тебя насовсем? О, дааа! Он-то может, противный горбунок! – Келли презрительно посмотрела на Сату и хмыкнула.
- Неужели ты думаешь, что после того, как я узнала, что такое полное забвение и спокойствие, я бы сама согласилась вернуться в эту суету? В эту вечную гонку? Посмотри на себя, ты спешишь куда-то и это при том, что ты всё равно всё не успеешь. Будь у тебя хоть два дня, ты бы всё равно не успела. А Лигул всего лишь избавился от надоедливого и истеричного посетителя. Он не хотел, чтобы его конторку разгромила неуравновешенная почти мёртвая девка. А за три года это можно сделать даже без магии, – Келли была реалисткой, она прекрасно понимала, что это не из какой-то предрасположенности лично к ней или из-за того, что она какая-то особенная, она сейчас в облике призрака бродит по земле. Просто никому не нужны лишние проблемы, от неё избавились как от назойливой мухи. Но ей самой от этого было только лучше. Даже если она не сможет утащить раньше Аббатикову, то, во всяком случае, три часа и три года – разница ощутима, верно?
Сата была уже где-то рядом с жилыми комнатами. Она явно собиралась прощаться с близкими ей людьми, попутно разведя сопли. Ну, или без слёз, суть от этого не менялась. «Ну уж нет, ты сейчас пойдёшь со мной!»
Лиз оказалась перед некромагиней.
- Стой, я кому говорю! Ты сейчас же прыгнешь в колодец! Или как-нибудь ещё позволишь себе помереть! – Закричала она гневно. Но Аббатикова не обратила на это ровным счётом никакого внимания. Она шла дальше и прошла сквозь Элизабет. Но она не почувствовала ничего. Как будто никто через неё сейчас и не проходил. «К этому придётся привыкнуть. Оказывается быть призраком немного фигово. И вообще, что я могу, как призрак? Только кричать? Блин, надо было спросить».
Если бы кто-то сейчас мог её видеть, то удивился бы тому, как она может стоять так неподвижно, не моргая, ни шевелясь абсолютно. Как будто она застыла. Но сама Элиз этого не замечала. У призраков, а особенно таких как она, свои причуды.
«Нужна помощь?» - услышала она в голове вкрадчивый голос горбуна. Девушка даже не испугалась. Она знала, что Лигул способен на многое. – «Взамен я не потребую ничего сверхъестественного…»
«Всего лишь мой эйдос. Спасибо, я обойдусь и без помощи. Сама разберусь», - она услышала сухой смех.
«Мне не нужен твой эйдос, чего стоит душа убийцы родителей? Или ты думаешь, что попадёшь в Эдем?»
«Я не настолько тупая», - отмахнулась она.
«Вот именно, ты в любом случае угодишь к нам. Мне нет нужды забирать твой эйдос. Поэтому я помогу тебе совсем бескорыстно. Способности такого рода призраков схожи с интуитивной магией и галлюциногеном. Ты ведь ещё помнишь такие способности элементарных магов?» - Келли молчала. Она задумалась. Она совсем не понимала, что нужно этому горбуну от неё или же от Аббатиковой. Зачем ему действительно помогать ей, если она ничего не могла дать взамен. Но в голову не приходило никаких путных мыслей и пришлось забить на это. А Сатания тем временем подошла к комнате своего брата и вовсе не собиралась уходить в мир иной раньше времени. Девушка вмиг оказалась перед ней. Яростные волны накатывали на неё одна за одной. Это было очень странно. Раньше она была уравновешенная, а теперь... А теперь её постоянно разбирала злость. Ей совсем не нравилось вновь быть наполненной разными мыслями. Хотелось получить спокойствие, а для этого должна была помереть Сата.
- УМРИ!!! – заорала она так, что стёкла зазвенели и задрожали. Она попыталась надавить на сознание некромагини, к её большому удивлению, всё получилось. Сата остановилась как вкопанная, а потом схватилась за голову. – Умри сейчас или будешь мучиться! Я тебе это устрою, УСТРОЮ!

- А я и не за тобой вернулась, я вообще пришла, чтобы помочь тебе помереть скорее! Из-за тебя я помереть нормально не могу! И ты уйдёшь со мной, сейчас! – снова закричала девушка.
- Извини, киса, но мне кажется, или ты стала более истеричной? Если после смерти мне предстоит стать такой же, то я на такое не подписывалась!
Сатания продолжила идти, не оглядываясь. Все равно она там никого не увидит. Еще рано…
- Ну уж извиняйте, мисс… Не моя вина, что вы так сильно зависите от меня. Я, между прочим, из-за тебя тоже спокойно умереть не могу. Может я вот сейчас иду, и хочу слезных прощаний, соплей и слюней, а под твой визгливый и крикливый голос эффект будет уже не тот.
- Неужели ты думаешь, что после того, как я узнала, что такое полное забвение и спокойствие, я бы сама согласилась вернуться в эту суету? В эту вечную гонку? Посмотри на себя, ты спешишь куда-то и это при том, что ты всё равно всё не успеешь. Будь у тебя хоть два дня, ты бы всё равно не успела.
Аббатикова внутренне с ней согласилась, но все равно продолжала идти. Как упрямый баран. Раз шаг, два шаг, три шаг. Просто шагать, и все. О том, что она скажет, Аббатикова пока не задумывалась. Надеялась, что все само собой как-нибудь пройдет. Детская и наивная надежда, но, по сути, самая часто используемая…
- Стой, я кому говорю! Ты сейчас же прыгнешь в колодец! Или как-нибудь ещё позволишь себе помереть! – снова раздался визг.
- Извиняйте, мисс! То, что я должна, записано в налоговом кодексе; всё, что не должна – в уголовном. Остальное на моё усмотрение! А мое усмотрение советует мне заткнуть ваш визгливый голосочек, и не обращать внимания.
Она пошла вперед, и ее как будто окатило льдом. Ага, значит я сквозь нее прошла… Ну-ну. Холодные призраки самые истеричные. Взять хоть ту же Недолеченную Даму.
Сатания подошла-таки к двери комнаты намба одиннадцать. Но тут ее голову пронзила боль. Да так, что девушка аж схватилась за нее. В голове, снаружи, в каждой клеточке головного мозга раздался крик:
- УМРИ!!! Умри сейчас или будешь мучиться! Я тебе это устрою, УСТРОЮ!
Сатания, парализованная этим криком, не могла сдвинуться с точки. Она так и стояла напротив двери, держась за голову. Какая-то сила тянула ее идти и исполнить это приказание, но магии было явно недостаточно, чтобы некромагиня просто так взяла, и пошла бы выполнять сказанное. Через, примерно пять минут борьбы, девушка победила-таки захватчика своего мозга и толкнула дверь. К сожалению, а, может, и к счастью, там никого не оказалось. Тогда девушка просто села на пол по-турецки, и стала ждать, кто придет первым. Если вообще кто-нибудь придет. Сижу час, потом ухожу.
- Ну что же ты замолкла, звезда очей моих? Поговори, что ли, со мной… Все равно еще часа два тут куковать… Ранней смерти ты от меня не дождешься, это точно. Так хоть нервы потрепи. А то реально скучно так сидеть. Кстати, киса, не могла бы ты проявиться? Хочу поглядеть на тебя, красотку, из-за которой у меня сейчас как будто кожа плавится, и глаза из насиженных мест вытекают, вслед за мозгом…

А мое усмотрение советует мне заткнуть ваш визгливый голосочек, и не обращать внимания.
Теперь уже девушка расхохоталась. «Перепады настроения? С каких пор? Ой, плевать!»
- Заткнуть? И каким же образом, если на меня даже Дрыгус не подействует?
Сата справилась с напором Лиз и вошла в комнату. Та, раздражённая, последовала за ней. Аббатикова уселась на пол.
- Детка, не уйдёшь, значит будешь мучиться, - Келли ухмыльнулась и села прямо перед некромагиней. – Хочешь меня увидеть? Ну, так увидь! – она почувствовала какой-то выброс магии, но не знала, видна ли она теперь. Лично она больше ничего не почувствовала, но, судя по тому, как брюнетка дёрнулась, она всё же увидела призрак, а то, что лицо Келли прямо перед её носом оказалось неожиданностью. Лиз отодвинулась дальше. Злоба вновь прошла, теперь ей всё стало безразлично, хотелось только по скорей окунуться в море спокойствия. – И ты собираешься ждать этих своих? Терять драгоценные минуты на простое ожидание. Но я тебе помогу, не будешь ты просто так время впустую тратить.
«Так, что там Лигул говорил про галлюцинации? Как их создавать?» Келли посмотрела в глаза Аббатиковой и начала мысленно пытаться послать той хоть что-то, потом она руками схватила ту за голову. Она не думала, что сейчас её ладони пройдут сквозь некромагиню, но нет. Она действительно схватила ту за голову, на губах заиграла злобная ухмылка, глаза по-прежнему смотрели в глаза брюнетки. Она почувствовала, как кончики пальцев начало покалывать, она увидела какой-то свет, а потом их обволокла тьма.

- Детка, не уйдёшь, значит, будешь мучиться.
Сатания фыркнула, шарясь по карманам в поисках плеера. Привычки остаются привычками, и во время ожидания, девушка всегда на автомате искала музыку.
- А сейчас я, по-твоему, чем занимаюсь? Не желала бы я мучиться, так ушла бы куда-нибудь на отшиб, и умерла там спокойненько. Или сделала бы то, о чем ты меня так любезно просишь уже… - она посмотрела на часы, - час как.
А, в самом деле, зачем я все это делаю? Не только ведь потому, что не хочу, чтобы меня ждали… Есть еще какая-то причина.
- Хочешь меня увидеть? Ну, так увидь! – услышала Сатания сквозь мысли, и отпрянула спустя мгновение от призрака Келли.
– И ты собираешься ждать этих своих? Терять драгоценные минуты на простое ожидание.
Сатания улыбнулась, на миг, прикрыв глаза. Тебе, детка, не понять. Я готова была бы прождать, даже точно зная, что не успею.
- Да, собираюсь. Это ведь у тебя не было никого, кому ты нужна была. Ну, за исключением Безволина и Лорионовой. Хочу закрыть все пути к отступлению, вот и все.
-… Но я тебе помогу, не будешь ты просто так время впустую тратить.
Призрак схватил Аббатикову за голову, не отрываясь, смотря той в глаза. Некромагиня думала, что руки просто пойдут сквозь нее, но, видимо, дело было в магии, посылаемой вуду. В голове нарастал гул и покалывание, а потом они провалились в кромешную тьму.
Нет. Не кромешную. В углу зажигается свеча. Освещает землянку, по самую крышу, закопанную в грунт. Дергающийся язычок пламени выхватывает многочисленные предметы, захламляющие помещение. Стул, кровать, стол. Травы. Много трав. Котлы с мерзко пахнущим содержимым внутри. Все помещение пропахло затхлостью, и чем-то еще… Запах знакомый, но, почему-то, неузнаваемый. И вот из темноты выхвачено тело. Нет, по температуре неживое. Но оно начинает движение. Встает. Это тело женского пола. Видно по стелющимся по грязному полу землянки волосам. Раньше те, по-видимому, были черными и блестящими, а теперь в них застряли комья грязи и травинки.
«Она» встает, и лучина освещает лицо. Серое, осунувшееся, со впалыми глазами и следами разложения лицо, вполне себе узнаваемо. Она встает, и одним движением сворачивает самой себе, только моложе, шею. А потом говорит:
- Ты – жалкое существо. Всего-то и надо, что убить всех. ВСЕХ! И ты будешь жить. Разве это не прекрасно?
Она обводит рукой свое жилище, и бешено хохочет. А затем наклоняется к еще одному телу, и достает глаз.
- Прекрасные глазки. Черные… То что надо, для ритуала!
И снова все погружается во тьму.
Дубодам. Допросная. Упыреныш, по виду совсем молодой, с важным видом прохаживается мимо стола. Все как в американских фильмах. Полумрак, ярко бьющая в глаза лампа. Подозреваемый и следователь. Итак, упырь прохаживается с важным видом. И тут он опускает фонарь, и из темноты видно лицо. Оно выглядит не лучше, чем в предыдущий раз. Такое же осунувшееся, мертвенно-бледное и безжизненное. Она выглядит как сорокалетняя женщина, хотя знает, что ей сейчас, в этом видении, двадцать пять, не больше. Волосы наскоро забраны в пучок, и одежда какая-то совсем никакая. Но, ведь это неважно… Звучит только один вопрос.
- Ты сделала?
И тихий, безжизненный ответ на него:
- Я…
И снова видение меняется. Но никакой темноты. Ведь это продолжение того, что она видела сейчас. Пасмурный день. Накрапывает дождь. Кладбище. Кучка людей, столпившаяся у еще разрытой могилы. Сатания знает, что она там увидит, но подойдя ближе, она впадает в ступор. Это не то. Это страшнее. Ведь могила меньше, чем Аббатикова ожидала. К ней спиной стоит мужчина. Сердце екнуло, увидев знакомый силуэт. Она случайно переводит взгляд на надгробие. «Алиса Шито-Крыто. 2040-2043гг.» И еще какие-то слова. Но читать она их не может. Глаза застилают слезы. Мужчина на своих руках опускает гроб в землю, и слышен шепот:
- Ненавижу…
И снова темнота. Но она больше не хочет ничего смотреть. Ей достаточно. Разрывая липкую паутину, снимая с себя наваждение, иллюзии, она. Наконец, отдергивает от себя невидимые руки. Слезы из того мира перенеслись в этот, и теперь так же, по-прежнему застилают глаза, оставляя дорожки на щеках. Она обхватывает колени руками, продолжая беззвучно рыдать. Только вот от чего: от увиденного, или от бессилия. От того, что это могло произойти всерьез, или от того, что она не может заставить Келли прекратить. Снова убить ее?
- Теперь ты довольна?
Она продолжает сидеть и ждать, беззвучно роняя слезы. И думает. А может это и к лучшему. Что меня не станет. Тогда то, что показала мне вуду, точно не случится. Теперь не случится. Голова начала нестерпимо болеть, но Сата не обратила на это внимания. Ведь все возвещало о том, что у нее осталось полтора часа, а никто еще не пришел.

- А сейчас я, по-твоему, чем занимаюсь? Не желала бы я мучиться, так ушла бы куда-нибудь на отшиб, и умерла там спокойненько. Или сделала бы то, о чем ты меня так любезно просишь уже… час как.
- Это не то мучение, которое я хочу видеть. Расставание с близкими... Скучно и банально. Никакой фантазии, никакой крови. Только каменное лицо, внутенние слёзы. Я вот не страдаю от того, что не увижу Верку и Кирю. Когда-нибудь свидимся, - Удивительно, но она сейчас впервые от самого утра вспомнила о том, что в её жизни были те люди,которыми она дорожила. И которые дорожили ею. Но ни грусто, ни хорошо от этого не стало. Как-то совершенно по ровну было ей по прежнему на это. И о том, что жизнь её закончилась она не пожалела. "Наверно никогда и не пожалею. Не зря же я всё время была готова. Но блин, почему же она не даёт мне нормально уйти?!" - Меня вот что интересует. Ты собираешься вообще им говорить, что умираешь? Или будешь плести что-то о том, что ты переходишь на следующий этап в своей жизни и оставляешь всё, что сейчас есть - позади и тому подобную чушь? В которую он, кстати, совсем не поверят.
Лиз видела всё, что видела Аббатикова. И её это забавляло. Сатания в Дубодаме... Она грохнула свою дочь... Шито-Крыто ненавидит её... Хотела бы она, чтобы всё это сбылось. Ради такого, она бы прождала ещё тридцать лет. Но, этому не бывать. Некромагиня медленно, совсем незаметно, но умирала.
- Ты у нас оказывается такая жестооокаяя. Убила собственную дочь... Интересно, это на тебя так повлияло бы совсместное проживание? Или весна подействовала на особо буйного психа? Здравствуй брат-шизофреник! - призрак засмеялась. Она знала, что это вовсе не будущее, а больное воображение. Но некромагиня то была не в курсе. Она не знала, что это. И, возможно, решила, что это то, что могло с ней быть, если бы она не должна была умереть.
- Теперь ты довольна?
- Отчасти. Твои слёзы меня радуют. Как чудесно видеть их. И заметь, если тогда на крыше причиной моих слёз была не ты, то теперь они стекают по твоим щекам только из-за меня. Ведь ты видела то, что я тебе показала, - она злорадно улыбнулась. Она прекрасно помнила ту ночь. Она теперь, будучи призраком, помнила вообще всю свою жизнь от дня рождения. И она помнила, как Аббатикова смеялась над тем, что Келли плохо. Над её слабостями. Но теперь ей не может быть уже больно. Она не чувствует ничего. Только эмоции. Злость, радость, счастье, безразличие. И сейчас её черёд смеяться над слабостями Аббатиковой. - Но с другой стороны, теперь ты не жалеешь, что уйдёшь. А это значит, что пердсмертные моральные муки будут слабее. Ведь ты теперь считаешь, что возможно всё и к лучшему?
Вдруг дверь скрипнула. В комнату вошёл Шито-Крыто и остолбенел. Увидеть Сату в своей комнате на полу, щёки которой были ещё сырые от слёз, он никак не ожидал.
-Вот дурак. Он теряет драгоценные последние минуты, которые может провести с тобой, на попытки понять, что случилось. Не легче ли спросить, а Андрюша? - она стояла перед парнем. Элиз прекрасно знала, что он её не видит и не слышит. Она что-то типа персонального призрака Саты. Ни для кого больше её не сушествует.
- Сата? - как будто сомневаясь, что перед ним его девушка, спросил Шито-Крыто. - Что случилось? - Он быстро подбежал и сел рядом с девушкой.
- Поздравим нашего Андрюшеньку! Он наконец завершил свой мыслительны процесс и, ни к чему путному не придя, додумался открыть рот! - Лиз рассмеялась. Хотя и говорила она бред, на самом деле, Андрей стоял в дверях всего пару секунд. Но ей было плевать, она просто издевалась, просто веселилась.
- Сат, объясни, в чём дело, - девушка передразнила парня. "И правда, если бы она сюда не пришла, я бы пропустила такое веселье!" Она села перед ними и, со смехом в глазах всматриваласьв их лица. Такое обеспокоенное лицо у парня...
- Он так на тебя смотрит, как будто боится, что ты сейчас его навсегда покинешь. А нет, постой, ведь ты сейчас и покинешь его! Кажется, он о чём-то догадывается. Он случайно не телепат? А точно, это ведь ты телепатка, а не он. Тогда у него явно хорошо развита интуиция. У меня создаётся впечатление, что если ты немного шевельнёшься, то он схватит тебя, чтобы не отпускать никуда. Неужели он и в Тартар за тобой пойдёт? - насмешливо, сдерживая хохот спросила она. "Подумать только, как чудесно. Встретятся в аду. Завтра же, а может и раньше. Если он, конечно, захочет пойти за ней следом. Ну это, конечно, полностью зависит от того, что и как она скажет. Так что же ты молчишь, лапуля?"

- Меня вот что интересует. Ты собираешься вообще им говорить, что умираешь? Или будешь плести что-то о том, что ты переходишь на следующий этап в своей жизни и оставляешь всё, что сейчас есть - позади и тому подобную чушь? В которую он, кстати, совсем не поверит.
Аббатикова фыркнула. А я сейчас выгляжу как сумасшедшая. Со стороны. Сижу и разговариваю сама с собой. Надо прекращать это дело…
- Ты меня совсем за идиотку держишь? Конечно, не поверит… Я бы не поверила. Именно поэтому для сего случая у меня есть дьявольски коварный план. Ничего сложного. Просто очередная манипуляция жизнями…
- Ты у нас оказывается такая жестооокаяя. Убила собственную дочь... Интересно, это на тебя так повлияло бы совсместное проживание? Или весна подействовала на особо буйного психа? Здравствуй брат-шизофреник!
Как Сатании хотелось убить Келли повторно. Просто встать, и свернуть шею, как куренку. Слушать, как хрустят позвонки, и рвется спинной мозг. Чувствовать капли крови на своих руках. Она бы получила величайшую эйфорию за всю свою жизнь. Но вот незадача! Элизабет Келли уже мертва…
- Отчасти. Твои слёзы меня радуют. Как чудесно видеть их. И заметь, если тогда на крыше причиной моих слёз была не ты, то теперь они стекают по твоим щекам только из-за меня. Ведь ты видела то, что я тебе показала.
- Да! Ты просто молодец! Вручаю тебе медаль посмертно! Кому ее вручить? Вере, али Безволину?
Она прикрыла глаза, и старалась не вслушиваться в болтовню призрака. Что мне какие-то слова? Сколько там на часах? Сколько мне осталось? Около часа! Класс. Пора сматываться отсюда… Как раз в это время дверь скрипнула. Аббатикова улыбнулась сквозь слезы и распахнула глаза.
- Вот дурак. Он теряет драгоценные последние минуты, которые может провести с тобой, на попытки понять, что случилось. Не легче ли спросить, а Андрюша?
Да заткнешься ты, или нет? Мне совсем не ты сейчас нужна с твоей болтовней! Девушка нахмурилась. Значит ее не видно… Оно и к лучшему.
- Сата? Что случилось?
- Поздравим нашего Андрюшеньку! Он, наконец, завершил свой мыслительный процесс и, ни к чему путному не придя, додумался открыть рот!
Девушка тщетно пыталась выгнать призрак, уничтожить его потоком магии, но у нее ничего не вышло. Конечно. Просто так своего внутреннего мучителя не убьешь. Тогда она просто смирилась. Всего час потерпеть эту мерзкую девчонку. А потом все. Баста, карапузики!
- Ничего такого, чего не произошло бы с моим образом жизни. Ты ведь и сам уже начал догадываться, верно?..
- Он так на тебя смотрит, как будто боится, что ты сейчас его навсегда покинешь. А нет, постой, ведь ты сейчас и покинешь его! Кажется, он о чём-то догадывается. Он случайно не телепат? А точно, это ведь ты телепатка, а не он. Тогда у него явно хорошо развита интуиция. У меня создаётся впечатление, что если ты немного шевельнёшься, то он схватит тебя, чтобы не отпускать никуда. Неужели он и в Тартар за тобой пойдёт?
Трещотка! Ты заткнешься уже, или нет? Потерпи всего десять-пятнадцать минут! Неужели не сможешь?
- Я умираю. Потому, что умерла она. И ты, вредный и упрямый баран, должен понять, что ты за мной не пойдешь! По крайней мере, не сейчас…
Она улыбнулась, как будто виновато. Сатания понимала, что говорит сейчас полную чушь. Но, по сути, она сейчас делает правильно. Сатания даже не надеется, что ее послушают. Именно поэтому у нее есть план…
Некромагиня придвинулась ближе к парню, и поцеловала. Как приятно чувствовать любящего человека рядом, за час до смерти. Но… Всегда есть но. Это мерзкое и противное слово. Оно рушит все надежды, мечты, планы… жизни. И сейчас это самое «но» все разрушит…
Через тело девушки начинает течь магия, проникая в парня. Тот пытается отстраниться, чтобы узнать что происходит, но Аббатикова не отпускает. Так надо. Сегодня весь день она твердит себе эту фразу. Так надо. Магия все прибывает и прибывает. Она и создает, и рушит. Некромагиня проникает в воспоминания. Она ищет единственный блок воспоминаний. Все, что связано с ней. И находит.
Удалять воспоминания просто. Это как нажать на клавиатуре кнопку Delete. Раз, и нет ничего. Удаляешь, и заполняешь пустоту какой-нибудь придуманной чепухой. Мозг сам додумает, если возникнут какие-то спорные вопросы. Самое главное не оставить ни одной частички. Ни одного воспоминания об удаляемом объекте. И Сатания рушила все подчистую. Но создавала при этом свободного от себя человека. Очередная манипуляция людьми. Такова суть некромага… Каждое удаленное воспоминание, каждая встреча, прогулка, фраза, каждый ненароком сорванный поцелуй. Девушка все это безжалостно кромсала. Она ранила себя, и освобождала его. Так надо. Помнишь?
Кажется, Келли вставляла какие-то язвительные фразы. А может и не вставляла. Девушке было откровенно все равно.
Наконец, брюнетка оторвалась от губ парня. Прижалась лбом ко лбу Андрея, и тихо произнесла:
- Прости…
Тот сидел, как в состоянии комы. Но это пройдет, как только она выйдет отсюда. И она выйдет. Ведь у Сатании осталось лишь полчаса. А это значит… Да-да, знаю… Предсмертная агония, кровьмясокишки. Знаю-знаю-знаю…
Некромагиня поднялась с колен. Тыльной стороной ладони смахнула подступающие слезы. Она сделала все, что хотела. По крайней мере, самое главное. Брюнетка подошла к двери, последний раз бегло окинула взглядом комнату, дабы ничего от себя здесь не оставить, и вышла.
Она шагала по коридорам замка и не слышала ничего. К ней подступала агония. Надвигалась и накатывала. Девушка это чувствовала. Еще и призрак подливал масла в огонь. Все закончится там, где началось, - решила она. Сегодня девушку неимоверно сильно тянуло на романтику…
А где все началось? Она родилась в Трансильвании. Среди упыренышей и вампиров. Там она росла, училась. Там она убила. Нет, ее жизнь началась не там. Она жила в Тибидохсе. Завела друзей, врагов. Ходила на занятия, колдовала. Здесь она вновь убила. Хоть не своими руками, но убила. И здесь ее жизнь не начиналась… Так где же я жила? И жила ли вовсе?.. Да. Жила.
И она телепортировалась на Лысегорский утес…

Я тут чисто случайно зашёл и до сих пор с отвисшей челюстью сижу О____О
Кос. Сорь за флуд)

А щито такого сверхъестественного ты тут увидел?)))

Посты на 3 страницы А4 каждый)))
Кос.

Не врииии) На две с половиной) На три - только последние)

Последний раз редактировалось: Сата Аббатикова (Пт 3 Май - 4:42), всего редактировалось 1 раз(а)

Келли чувствовала, что Аббатикова готова её убить, и усмехалась. «Я уже мертва, и ты мне ничего не сможешь сделать. Совсем ничего».
- Да! Ты просто молодец! Вручаю тебе медаль посмертно! Кому ее вручить? Вере, али Безволину?
- Оставь Андрею, пусть хоть какая-то память будет обо мне.
Сата захотела избавиться от навязчивого призрака, но её магия не действовала на девушку. Тогда она прекратила шпуляться бесполезными заклинаниями. «А что же прекратила, подари мне ещё своей энергии», - со смехом подумала она. Лиз смотрела на голубков и хохотала. Она не сразу поняла, что собирается сделать некромагиня, но когда парень захотел оттолкнуть девушку – она всё поняла. «Какой умный ход. Стереть все воспоминания о себе. И она совсем не думает своей головой, что значит ему не знать её, когда её знают все остальные». Мёртвая вуду чувствовала боль и горечь Сатании. Она видела её глаза и видела глаза Андрея. В его глазах читалось понимание, что она уходит, ускользает от него, но он ничего не в состоянии сделать. «Бедняжка, бедняжка Андрей. Тяжёлая жизнь теперь предстоит ему». Элизабет сидела и наслаждалась этим зрелищем, заодно вытягивая из брюнетки энергию и боль. «А у призрака есть свои плюсы. Можно не только получать удовольствия от того, что видишь, но ещё и подпитываться этим. Но, всё же, смерть лучше».
Закончив стирать память, некромагиня встала и вышла из комнаты. Лиз немного помедлила. Она ждала, пока её умирающий враг решится, где же она хочет умереть. Шито-Крыто поморгал глазами и поднялся с пола. Он оглядывался, не помня, что он собирался делать, и почему сидит на полу. Потом, видимо что-то вспомнив, убежал. Тем временем Сата телепортировала, за ней из Тибидохса навсегда исчезла и Лиз.
Келли огляделась, она оказалась на каком-то утёсе. «Что-то связанное с её воспоминаниями. Ну что ж, посмотрим. А её агония начинается». Лиз усмехнулась, когда увидела, что Аббатикова согнулась пополам и выплюнула кровавый сгусток на траву.
- А я тебя предупреждала. Но зачем слушать мёртвого врага? Я и сама знаю, что для меня лучше. А лучше – это мучиться от агонии, - Элиз злорадствовала, её враг, который даже в Тартаре останется врагом, сейчас страдает физически. На шее некромагини вздулась вена, её гланды распухли до неимоверных размеров, практически перекрыв доступ к кислороду. Девушка вслушивалась в сип некромагини и улавливала, поглощала каждый звук. «Нет, мне кажется, мало крови. Что бы придумать такого?»
«...из-за которой у меня сейчас как будто кожа плавится, и глаза из насиженных мест вытекают, вслед за мозгом...» - вспомнила она слова Аббатиковой и её безбашенный мозг пронзила мысль. «Точно, ведь всё, что происходит с моим телом, происходит и с её! Только я боль не чувствую, а она...» Проверяя свою теорию, Лиз укусила свою руку, отодрав кусок кожи с мясом. Она даже закрыла глаза, так не привычно было то, что боль она не чувствовала. Рана срослась мгновенно, а вот у Саты нет. Кусок валялся у её ног. Девушка захохотала, глядя, как кровь ручьём льётся из руки. Тем временем, сосуды в глазах у некромага лопались, в уголках глах появились трещины, которые расходились к вискам. Вены на руках и на ногах очень чётко выступили, как будто хотели вырваться наружу. «Сейчас мы им поможем». Она села на землю, достала перочиный ножик и разрезала кожу рядом с сосудами, потом начала пальцами ковырять раны, вытаскивая наружу венозные сосуды. Они пульсировали, так и норовили выскользнуть. Но она держала крепко, при этом аккуратно, чтобы не лопнули. А кровь текла, мелкие сосудики всё же порвались. Ноги Сатании подогнулись и она упала. Лиз поднялась и подошла поближе. Её руки были в крови. Она облизнула палец и вспомнила этот вкус. Это был вкус не её крови, а крови Аббатиковой. Девушка расхохоталась. Она мертва, сама лично не может прикоснуться к некромагине, но при этом её руки в крови последней. По телу брюнетки прошёл разряд, потом ещё один и ещё. Её тело дёргалось, на плечах появились ожоги. Келли села на траву рядом.
- Вот ты меня поражаешь. Такая умная с виду, но совсем не подумала, что Андрею ты вовсе не облегчила жизнь. Ты её ему испортила. Представь, жить кого-то любя, а кого – не знаешь. И каждый день ищешь этого человека в окружающих, но не видишь. Но это лишь малая часть. Представь, подходит к нему Алина, спрашивает, не видел ли он Сату. А он недоумённо спрашивает, кто это? Он будет жить в комнате с твоим братом, который, возможно, догадается о том, что ты умерла. Как думаешь, как он отнесётся к тому, что Шито-Крыто вдруг просто забудет тебя. Как будто тебя не существовало. Он может подумать, что Андрей предатель, что он тебя разлюбил, что между вами что-то произошло, а в результате этого ты ушла или умерла. Он как минимум возненавидит твоего парня-склерозника. И не он один. Никто ведь кроме него не забудет тебя, для них это будет слишком странно. А его мозги попросту сломаются от попыток вспомнить то, что он не может помнить, - говоря это, Лиз, всё тем же ножиком, отколупливала ногти свои. Руки некромагини были все в крови, трава вокруг тоже. Земля впитывала её кровяку. Когда же ещё выпадет возможность напитаться такой кровушкой. Сата закашлялась, она снова выплюнула кровь с кусочком лёгкого. Те начинали распадаться. Келли провела свое прозрачной рукой по лбу брюнетки, покрывшемуся испариной, как любящая мамочка, перед которым лежало, засыпая, маленькое дитё.
Шизофрения – страшная болезнь. В каждом из нас живёт шизофреник, именно поэтому мы хоть раз в жизни да набредаем на мысль, а не сумасшедший ли я? Мы можем долго сдерживать этого шизофреника, всю жизнь. Но если при жизни ваш внутренний шизофреник давал вам советы и вы его слушали, не раз и не два, и даже не только три, то после вашей смерти он приходит к власти. Он уже почти постоянно влияет на вас. А Элизабет нельзя назвать полностью психически здоровым человеком. Она при жизни действительно совершала сумасшедшие поступки, прислушивалась к своей безумной части. А теперь, после смерти это безумие достигло пика. Возможно, причиной становило то, что ты помнишь каждую секунду своей жизни…
Она начала ковырять горло, сдирая кожу, оголяя щитовитку, пронзая её. Потом она вставила ножик в ключицу и начала поворачивать его. В её руках появилось лезвие, которое она начала жевать, раня дёсны, язык, щёки, потом проглотила, а металл начал ранить горло, пищевод. Сата корчилась на земле. Девушка снова провела рукой по её лбу. И теперь Аббатиковой казалось, что она маленький ребёнок, перед ней её мама (Элизабет), она ей улыбается. На губах у брюнетки появилась улыбка.
-Мама тебя любит, - протянула она и огромным ножом воткнула в себя нож. А некромагиня видела, как её мама втыкает нож в неё. Кровь брызнула фонтаном, девушка что-то забормотала, а Келли рассмеялась, стирая иллюзию. – Интересно, что же подумает твоя мама? Она то наверняка почувствует твою смерть…
Лиз воткнула нож до рукоятки в живот и провела налево. Из огромной раны начали вываливаться на землю внутренние органы Аббатиковой. Девушка наслаждалась видом крови. Ей казалось, что ничего нет красивей, чем некромагиня, лежащая на спине и её кровь, которая полностью покрывала тело. Её туловище содрогалось от каких-то нервных импульсов. А Келли смотрела на неё с ангельской улыбкой, находясь в состоянии эйфории, и «гладила» её ножичком. А Сата между тем начала бредить. Лиз с умилением посмотрела на её лицо.
- Ты ж моя хорошая, - проговорила она.

Ветер развивает черные волосы, перед глазами закат, на глазах слезы, а к телу подступает агония. Красиво, эпично. Страшно. Для окружающих. Но не для нее. Она уже пережила самое страшное для нее. Причем сотворила это своими же руками. Поэтому Сатания прокручивает последние секунды в своей голове. Снова и снова. Причиняя себе боль, большую, чем та, что терзает ее уже два часа. И сквозь слезы улыбается. Вспоминает глаза, которые смотрели на нее минуту назад. Такие любимые, наполненные пониманием, что она совершает. Шито-Крыто был далеко не дурак, и все понял. Что она уходит и не вернется. Поэтому глаза заполнены болью. Но так не должно быть. Не из-за нее, она того не стоит. Она просто уходит…
Аббатикова снова улыбается, и сгибается пополам от боли. Подкрался твой последний час, и замерло в груди… Кажется, это она сама писала. А, кажется, так давно… Она отплевывается кровью. И вновь слышит голос Келли. Конечно, куда же без нее?
- А я тебя предупреждала. Но зачем слушать мёртвого врага? Я и сама знаю, что для меня лучше. А лучше – это мучиться от агонии.
- Абсолютно верно, родная. Разве ж тебе не нравится? По глазам вижу, что нравится, - сказала девушка, распрямляясь. Дышать стало трудно. Легкие, как будто огнем обжигало. Хотя почему как будто? Огнем и обжигало. Вот только не ее легкие. Девушка снова согнулась пополам, на этот раз, отплевывая уже кусок какого-то органа. Предположительно легкого.
Она как бы двоилась. С одной стороны она находилась здесь, в этом умирающем теле, не желая его покидать. С другой стороны некромагиня как бы видела себя со стороны. Себя и Келли. Она еще не призрак, но уже и не маг. Неужели мне так и предстоит провести все оставшееся свое существование? Черт, некромаг же не может умереть, пока не передаст свои навыки и магию… Черт! И умереть-то, спокойно не получается…
Думать на два тела неудобно. Поэтому той части, которая воспарила над всем этим, пришлось заткнуться и уступить место оставшейся части. От руки отвалился кусок. Даже не отвалился. Оторвался. Подняв глаза, Сатания успела увидеть, что это делает вуду, прежде чем снова согнуться пополам. Ноги подогнулись, и девушка упала на колени. Она чувствовала, как вздуваются сосуды, от нехватки кислорода. На шее, на руках и ногах. В уголках глаз пошли трещины. Полчаса. Еще полчаса мучений. На землю рядом с некромагиней опустилась вуду. Достала перочинный нож, и стала доставать вены наружу. А брюнетка продолжала отплевываться кровью, желчью, всем, что находилось в ее организме. Она хрипела в предсмертной агонии. А внутри она смеялась. Яростно, натужно, во весь голос. Смеялась над собой, над Келли, над их враждой, над их смертью. Глупые дети решили помахаться ножичками. И случайно друг друга убили. Так напишут, если узнают об их истории. Написали бы. Но никто не узнает. Не должен. Глаза начинают нестерпимо болеть, к голове хаос, анархия. Кожа начала плавиться от жара, обугливаться до черного цвета и исчезать. Эту нестерпимую боль девушка уже не может терпеть, но милостивое забвение просто не желает забирать ее к себе. Никакой милости. Я – чудовище. Я заслужила. И почему чем ближе я к смерти, тем сильнее обостряется мое чувство вины и сожаления. По идее я не так представляла себе этот момент. Моя кончина должна быть помпезной, - почему-то на поверхность всплыла именно эта, на данный момент идиотская мысль.
- Вот ты меня поражаешь. Такая умная с виду, но совсем не подумала, что Андрею ты вовсе не облегчила жизнь. Ты её ему испортила. Представь, жить кого-то любя, а кого – не знаешь. И каждый день ищешь этого человека в окружающих, но не видишь. Но это лишь малая часть.
Ногти отваливались, а девушка уже перестала что-либо ощущать отдельно. Просто одна сплошная агония. Незатухающая боль. Аббатикова, собрав силы, рассмеялась призраку в лицо. Открыто и безумно. Ее мозг уже отказывался собирать информацию в единое целое. Он тоже плавился. Сатания еще могла что-то соображать только благодаря той части, которая, замолчав, просто парила над ними. Которую не видел никто кроме нее самой, даже Келли.
- Я испортила ему жизнь, лишь появившись в ней. Так что тебе ли меня учить. Человеку, которого никто никогда не любил. Который сам никогда не любил. Я все предусмотрела, детка. Совершенно все.
И девушка замолчала. Потому что, кажется, сгорели голосовые связки. Общаться она могла лишь мысленно. Девушка упала на траву. Теперь ее глаза смотрели в небо. В алое закатное небо. Сколько же времени прошло? Как долго…
Кровь все лилась, и лилась. Кажется, Келли снова наносила раны. Но девушка уже не замечала этого. Рассудок помутился, а вся власть перешла к той, которая сейчас смотрела на все это сверху вниз. Кажется, ее телу давали иллюзии, тело отвечало на них, но разум остался наверху.
- Мама тебя любит.
- Ну и представление же вы тут устроили! Я аж, даже, прослезилась. А разжалобить меня не так-то просто. Виш что, даже полчасика лишних тебе подарила! Не по разнарядочке это, ой, не погладят меня за это по черепушечке, - прошамкали рядом.
- Здравствуйте, Аида Плаховна. Что-то вы рано. Не умерла же я еще.
- Да вот виш, доча, надо права все соблюсти. Выбора-то тебя пока никто не лишал.
Сатания задумалась. О каком таком выборе она мне толкует?
- Как это, о каком? Тебя что, не учили? Ааа, вижу. Врожденный некромант. Редкость, позволь заметить. Простые некроманты – редкость, а врожденных надо в красную книгу занести. К одуванчикам…
Старушка, сняв рюкзак, вынула из него бочонок и присосалась, как пиявка.
- В общем так. Слухай сюды, - сухим голосом объясняла она, - у тебя, как у некромага, есть выбор. Ты можешь остаться здесь, как призрак. Может, со временем, вырвешься. Отомстишь там, кому надо. С друзьями-родными повидаешься. Основанная масса так и делает. У всех в этом мире остались незавершенные дела. Именно поэтому и пошла легенда о «бессмертных» некромагах.
Старушка отпила от бочонка в очередной раз, и продолжила.
- Или ты можешь выбрать покой, - глаза Мамзелькиной загорелись на последнем слове, - уйти в Тартар, но никогда не сможешь сюда вернуться. Там в Тартаре плохо. Жарко, начальство ужасное, и, самое главное, ты никогда не сможешь больше сюда вернуться. Ну, только если нашему начальству не приспичит еще одного страша создать, вне, так сказать, конвейера. Так что задумайся хорошенько, Сатания. Выбор только один. У тебя еще есть время… Где-то эмм… Минут десять.
Аббатикова задумалась. По правде, ее тянуло выбрать, как и все остальные, первый вариант. Но, по сути, зачем мне сюда возвращаться? Я отрезала себе все пути к отступлению. Или…
- Аида Плаховна, вы… Можете…
- Я много чего могу. Конкретизируй, некромаг.
- … сделать так, чтобы меня не стало. Совсем. Ни тела, ни вещей. Ни воспоминаний. Боюсь, что сама я не успела.
Девушка посмотрела на обтянутую кожей черепушку. Старуха как-то загадочно улыбалась.
– Интересно, что же подумает твоя мама? Она-то наверняка почувствует твою смерть…
Девушка расслышала речь призрака сквозь свои раздумья. Она, наконец, вспомнила про свое тело. И вернулась в него. Израненное, почти бездыханное. Но пока еще живое.
Тело бредило, а мозг говорил с вуду.
- Она поймет, что я сделала. Что мы сделали. Хотя, по сути, разницы нет. И что будет от того, что она узнает. Рано или поздно все, кому надо, узнают. Я и об этом позаботилась, милая.
И боль как-то разом отступила. Девушка вспомнила, что это означает. Пять минут. Глаза ослепли. Ее черные, прекрасные глаза помутнели, и теперь она не видела ими ничего. Но она видела душой. Своим эйдосом. Не проданным, не заложенным. Ярким, и горящим. Он мог увидеть то, чего не видела сидящая на коленях перед ней Элиз. Чуть поодаль. На самом обрыве, стояли двое. Свет и тьма. Два стража. Они о чем-то спорили. Темная рука потянулась к оружию.
- Свету. Я отдаю свой эйдос свету. Пускай хранится там. Вместе с медальоном. Если надо, я закладываю эйдос свету.
Светлый с грустью вскинул на нее глаза, покачал головой и, поведя рукой, забрал крошечную песчинку и золотой кулон. Сухие ручонки зааплодировали, и теперь уже материальная старушка появилась на утесе.
- Я не перестаю вам удивляться. Это станет моей любимой битвой, ну, за исключением Содома и Гоморры. Не слишком ли позно, родная, ты переметнулась к свету? И переметнулась ли? От Тартара не убежишь, как ни старайся. И ты это знаешь...
Глаза невидяще смотрели в небо. Время неумолимо ускользало. Секунды растекались, растягивались, как тянучка, но неумолимо текли. Девушка уже ничего не могла сказать и сделать. Только молчать, и невидящими глазами смотреть в небо.
- Так что ты выбираешь, некромаг?
Невидящие глаза закрылись, дыхание остановилось. Но она еще жива. Ведь у нее еще одна минута.

- Абсолютно верно, родная. Разве ж тебе не нравится? По глазам вижу, что нравится, - Келли пожала плечами, но Сата была права. Она уже совершенно не жалела, что вернулась сюда в качестве призрака и что Аббатикова не выбрала лёгкую смерть.
- Я испортила ему жизнь, лишь появившись в ней. Так что тебе ли меня учить. Человеку, которого никто никогда не любил. Который сам никогда не любил. Я все предусмотрела, детка. Совершенно все. – Лиз в ответ тоже рассмеялась. «До последнего верит в силу и важность любви, даже при том, что сейчас из-за этой самой любви ей хуже».
-Любовь – это слабость. Для того, кто любит. И для того, кто любим, - сказала она, когда прекратила смеяться.
- Она поймет, что я сделала. Что мы сделали. Хотя, по сути, разницы нет. И что будет от того, что она узнает. Рано или поздно все, кому надо, узнают. Я и об этом позаботилась, милая. – после этого некромагиня окончательно замолчала, вероятно, что-то случилось со связками. Келли закатила глаза.
-Ты бы уже определилась, а. То никто ничего не узнает, то все об этом узнают. Дорогая, ты бредишь. Совершенно, - Келли улыбнулась. Ей было плевать, узнают об этом или нет. Её уже никуда не упекут. Она уже мертва, три часа как. Ну, почти мертва.
- Я не перестаю вам удивляться. Это станет моей любимой битвой, ну, за исключением Содома и Гоморры. Не слишком ли позно, родная, ты переметнулась к свету? И переметнулась ли? От Тартара не убежишь, как ни старайся. И ты это знаешь... – Элизабет обернулась, на утёсе стаяла Аида Плаховна.
- Да, отличная битва. И никакого хеппи-энда, не Голливудский фильмец, - усмехнулась она. Безумие как внезапно накрывало её, так же и покидало. Потом до неё дошёл смысл последней фразы и она рассмеялась. – Аида Плаховна, она что, эйдос свету отдала? У вас спрашиваю, она же мне не ответит. Саточка, ты не одного человека убила и думаешь, что попадёшь в Эдем? – Девушку действительно пробирал смех. Вся эта ситуация – бред, от начала и до конца. – А я вот и в Тартаре со своим эйдосом не расстанусь. В конце концов, тело со мной, энергия со мной, так и эйдос останется тоже. С ним, знаешь ли, в забвении пребывать спокойней.
Девушка села по-турецки и внимательно наблюдала за некромагиней. Она уже успокоилась, больше крови ей не надо было. Достаточно просто смотреть на всё ещё немного содрогающееся тело. А потом оно замерло. Глаза потемнели, осталось пара минут.
- Так что ты выбираешь, некромаг? – Лиз настороженно посмотрела на Мамзелькину, потом на Аббатикову и её мозг пронзила догадка. «Еп ж твою дивииизииююю… Она же некромаг и силу свою не передала… От чёрт!»
- Аббатикова, я тебя ненавижу! Чёрт, я же из-за тебя тут могу остаться! – Закричала она, вскакивая. Она знала, что она не имеет права угрожать и заставлять её сделать какой-то определённый выбор. Последствия непредсказуемы. Даже угроза потерять эйдос без согласия существует. Каждый раз случалось что-то другое. И в параллельные миры уходили, и в потусторонний, и душа дробилась на мелкие кусочки. Правда, всё это лишь предположения о том, что случилось, достоверной информации нет. «Нет, я не знаю, что она выберет, не знаю! Что же делать? Я не хочу тут оставаться, или бродить там в приёмной целую вечность, пока её призрак не захочет уйти в Тартар. Не хочу. Я мира хочу! И покоя! Эх, не встретились бы мы с ней тогда, не были бы связаны, и не должна была бы я её сейчас дожидаться... Ну, тогда я вообще не должна была бы сейчас умереть. Блин, везде минусы, во всём минусы!» После того, как она поговорила с Абдуллой тогда в библиотеке, Элизабет начала развязывать узлы. Она нашла способ, но сколько у них этих самых узлов? За пол года она развязала достаточно много, но всё равно этого слишком мало. Да и за сегодня они не один узелок завязали, ой не один. А на развязываение уходит немало времени. А у неё лишь одна минута. Одна. «Лигул!» Она знала, что горбун слышит её мысли. «Верни меня в Тартар». Через мгновенье она снова стояла в кабинете у горбуна, а тот злобненько ухмылялся. «Теперь есть час, но за один час мне не справиться».
- Решила продлить своё существование на час? – он хмыкнул. Девушка озлобленно посмотрела на него. Она знала, что он прекрасно понимает в чём дело.
-Ну и что мне делать теперь?
-Ты это у меня спрашиваешь? Детка, это всё твои проблемы.
- Я и не спрашиваю, - огрызнулась она. – Я всего лишь выражаю мысли вслух.
-Не стоит огрызаться с тем, кто может помочь, - «Ага, как же, поможет он. И абсолютно бескорыстно, естественно». Она усмехнулась. Келли думала, что же можно сделать, как можно либо подбить Сату на второй вариант, да так, чтобы не нарушать правил. Либо разорвать их связь. Быстро. А горбун снова уставился в свои бумаги. Он не собирался набиваться в помощники. Она сама должны была попросить. Но Лиз не сдавалась, пыталась сама до чего-нибудь додуматься. Потратив впустую двадцать минут, она, наконец, решила просить о помощи.
-Помоги… те, пожалуйста Лигул мне, - страж поднял голову.
-И что же ты мне можешь предложить? – в его глазах была пустота, лицо безразличное. «Умеет же прятать эмоции…»
- А что я могу предложить? Ничего, в общем-то. Эйдос не отдам, тело моё нафиг не нужно, да и энергии у меня – пфф, - она развела руками. «Ну давай же, скажи, что тебе надо, а?»
- И совсем не хочешь думать. Ладно, придётся самому условия ставить. – он как будто огорчённо вздохнул. А Лиз обратилась в слух. Сейчас надо было внимательно слушать и не отвечать быстро. Мало ли что он может в своё предложение вложить. – Ты мне понадобишься. Не сейчас, позже. И я тебя вытащу из забвения. А ты должна будешь мне служить, как говориться – верностью и правдой, – он хихикнул. – А я тогда сейчас разорву все узлы, что вас связывают.
Девушка недоверчиво посмотрела на Лигула. Она ожидала чего-то большего – это во-первых, а во-вторых, даже этот горбун не обладал такой силой, чтобы за оставшиеся тридцать минут тут или тридцать секунд на земле, разделить их нити.
- Не веришь, ну и ладно. Не мне же нужна помощь.
-Верю-верю. Хорошо, я согласна, - быстро сказала она. Плата была вообще-то не большой. Какая разница, что она будет делать после смерти? И кому подчиняться? Хотя она совсем не понимала, почему он всё же решил её использовать, почему именно её. А главное – зачем?
- Вот и славно. Предупрежу , сейчас на тебя свалиться огромная куча боли. Физической и душевной. Все чувства, что ты испытывала за всю жизнь – обостряться до предела. Влюблённость – станет сильнейшей любовью. А она, знаешь ли, причиняет очень большие муки.
- Хватит лирических отступлений, - отмахнулась девушка.
-Нет, ты не знаешь самого главного – на эти земные полминуты ты вновь вернёшься в своё тело, - он ухмыльнулся и в руках у него появились каменные ножницы. Лиз не понимала их конструкции, но то, что это ножницы и не простые, а магические, было понятно. Вдруг она почувствовала, как сердце снова начинает биться, она как будто вернулась в то утро, на остров с колодцем. Она почувствовала, как по руке струится кровь, все раны вернулись, и боль навалилась со страшной силой. Девушка покачнулась, но устояла на ногах. Щёлкнули ножницы и… Ей показалось, что её голова лопается, а сердце разрывается. Разрывается от любви. От страшной любви к двум людям. На неё волнами накатывает ревность и боль, от того, что они не с ней и не могут быть с ней. Снова щелчок. Она разрывается. Она их любит, бесконечно и страстно, но она желает им счастья. А с ней они не будут счастливы. Но без них не может она! Опять щелчок, и опять. Они уже не прекращаются. Раз за разом она слышит это, а её сердце и душа отзывается глухой болью. Вот у неё в голове проносятся воспоминания о последнем поцелуе Саты и Андрея. Она вспоминает его глаза. «Он не любит меня так, как я его! И не может любить! Он любит только её! Но она сделала ему больно! Она причинила вред! Нет! Я отомщу тебе!» Девушка готова прямо сейчас снова кинуться в бой. Она хочет убить за Андрея. За то, что ему она причиняла в те минуты боль. Но она не может даже сдвинуться с места. Щелчки, щелчки, они всё не прекращаются. Вот она видит Безволина. Такого дурака, он никогда не знал, что она его любила и любит. Он тоже любит. Элизабет. Но не она эта Элизабет, а другая. Не просто её тезка, а противоположность. «Он её любит, только поэтому, она останется жива. Но как же невыносимо его любить и видеть счастливым с ней!» Чувства прекратили расти, а из её глаз полились слёзы. Она их больше никогда не увидит. Никогда. А может это и к лучшему. Они не станут из-за неё страдать. Забудут, как страшный сон. Как очень страшный сон. «О нет, я чудовище! Сколько боли я доставила им двоим! Это невозможно, нет! Зачем?» Она уже забыла о физической боли. Вдруг щелчки прекратились, она открыла глаза. Небо, голубое небо. Повернув голову вбок, она поняла, что лежит на кровавой траве рядом с некромагиней, чьи глаза ничего не видели. У той оставалось десять секунд. А у Лиз нет. Как гром, раздался последний щелчок каменных ножниц. Больше никто её не удерживал на земле. А сама она была мертва уже четыре часа. Она закрыла глаза, чувства снова пропали, она обретает такой долгожданный покой.

Девушка огляделась. Тёмный коридор. Куда идти? Какая разница? С ней ничего не случится. На её губах играет блаженная улыбка. Она не знает ни чего, кроме того, что её никто не потревожит. Она не знает, кто она такая, где она и куда идёт. Что её ждёт впереди? Всё это не имеет значения. Она счастлива, а это главное. Она ничего, абсолютно ничего больше не чувствует. «Наверно, это и есть смерть. Почему же я раньше не ушла?»

Спойлер:

- Саточка, ты не одного человека убила и думаешь, что попадёшь в Эдем?
Сатания, которую все еще дергало в незатухающих конвульсиях, внутренне усмехнулась. "Нет, родная. Я не убила ни одного человека. Я убивала магов, вампиров, стражей... Но людей - нет."
Так странно... Мозг уже умер, тело мертво еще с рождения. А ты живешь. "Как червячок, посаженный в банку. Все видишь, и волю, и смерть, а покинуть сухую оболочку не можешь. Пока тебя не выпустят."
- Аббатикова, я тебя ненавижу! Чёрт, я же из-за тебя тут могу остаться!
"Я знаю, что ты меня ненавидишь. Давно знаю. Так почему же я не могу так тебя ненавидеть? Даже несмотря на то, что умираю здесь и сейчас только благодаря тебе?!"
И Келли исчезла. Просто испарилась. "Неужели раньше так не могла?"
Девушка наслаждалась последней отведенной ей минутой на Земле. "Нет. Все таки это та смерть. Чем не прекрасность умереть на утесе, с которым связано столько воспоминаний? На закате, с невидящими глазами и тяжелым выбором?.." Вдруг ее тело пронзила резкая боль. Это Аида расчехлила косу.
- Так что ты выбираешь?
"Ухожу. Не хочу возвращаться". Но, подумав, она добавила "Аида Плаховна, вы подумали над моей просьбой?"
- Ой, милааая. Подумала, как же. За последние две тысячи с гаком лет меня так никто не веселил. Поэтому, пожалуй, я подсуечусь.
Теперь девушка была спокойна. Она могла отойти, теперь, в мир иной с чистой совестью и спокойной душой. Вдруг, как гром среди ясного неба. Щелчок. И еще. И еще. Она ничего не чувствует. Тело мертво, она просто заперта в этой оболочке. И вдруг, через несколько секунд, щелчки прекратились. "Трусиха ты, Келли. И я - трусиха. В последний момент к свету любовью воспылала. Фи... Ладно, жди меня, киса. Я вернусь." Десять. Девять. Восемь. Семь. Она почему-то снова может говорить. Девушка, не чувствуя ничего, вдыхает полную грудь воздуха.
- Как хорошо! Заберите меня, Аида Плаховна!
- Как скажешь, милАя, ой, как скажешь.
Некромагиня видит ухмылку старушки, видит занесенную косу. Но она не слышит удара. Душа просто отлетает, а старуха своими сухонькими ручонками ловит ее, и заталкивает в свой бездонный рюкзак. Секунда, и ее душа уже где-то в другом месте.
Девушка снова красива. Она идет в своих неизменных узких джинсах и тунике, на высоких каблуках. Волосы струятся по спине черной, блестящей волной. Она идет. А куда идет? "На свет." Потому что ей надо идти на свет. "Опять все как в американских фильмах. Умер - иди на свет..."

Элизабет Келли 260
Сата Аббатикова 240