Форум
Это первый рассказ в цикле "Реквием по мечте".
Размер: миди
Статус: не закончен
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: возможно, что в написанном иногда будут появляться какие-тонезначительные исправления-дополнения, по мере написания продолжения. Об этом буду оповещать
Это всего лишь первая глава, и я надеюсь, что на меня посыпется гора критики, чтобы я не думала себе там ничего. И великая просьба, говорите мне, если что-то не связно и если я погрязла в ошибках. Потому что сама я далеко не всегда это замечаю. Жду гнилых помидорок там вконце))
Мы так редко задумываемся о том, что будет завтра. Нет, не так. Мы редко задумаемся о том, что нет смысла в полной планировке жизни, ведь уже в следующую секунду может произойти то, из-за чего все ваши грандиозные планы полетят крахом, как карточный домик, когда ты совершенно случайно слегка его зацепил. И тогда будет обидно и больно от того, что так долго шёл к своей мечте, и всё вот так вот разрушилось из-за одного неаккуратного движения. Но мы не задумываемся об этом, нам так удобно. И это мы называем оптимизмом и даже реализмом. Это глупо, следовало бы думать о том, что может случиться нечто, не входящее в твои планы, и задуматься, как даже в, казалось бы, безвыходной ситуации не потерять веру в свою мечту, веру в то, что ты всё же сможешь достигнуть её. Но нам не хочется задумываться об этом, зачем быть пессимистами? Именно поэтому в жуткой ситуации мы опускаем руки, и с сожалением понимаем, что все наши грёзы так ими и останутся.
По щекам текут слёзы, хотя, как я думала, их уже не осталось. Но они бегут ручьями по щекам, затекая в уши. Я плачу не от боли или собственной беспомощности. Я плачу, оплакивая похороненные мечты…
Мой самый обычный день в моей самой обычной школе. По крайней мере, так было с утра.
Пару дней назад мы в очередной раз вернулись домой к бабушке, сбежав от маминого жениха. Мой отец умер, когда мне было четыре года. Было очень трудно, мы перебрались к бабушке. Тяжелее всего, конечно, было маме. Это происшествие сломило некогда железную и вроде бы бесчувственную леди, вышедшую замуж, как многие ошибочно думали, из холодного расчёта. Но всё это было маской. Маской, которая так сильно сжилась с ней, что стала неотъемлемой частью её жизни. Дома, с папой, этой маски не было. А после его смерти, маска была растоптана. Перед всеми предстала женщина, убитая горем, с красными опухшими глазами и мешками под ними. Женщина, которая, казалось, забыла, какого это жить для себя. Какого это, ходить по магазинам, выискивая что-то красивое, подходящее к любимой юбке. Какого это, перед работой крутиться перед зеркалом, наводя марафет. Так продолжалось долго. Я росла и видела только тень матери, настолько она была бледна и безрадостна. Я очень хотела заставить её порадоваться. За что-нибудь, за неё. В первом классе я получила похвалу от учительницы и увидела, как в глазах мамы промелькнула улыбка. С тех пор передо мной появилась цель: стать лучшей. Стать отличницей, которая побеждает в олимпиадах, не волнуется, что может провалить зачет, потому что знает сверх нормы. Приносит только отличные оценки, благодарности матери и всем одноклассникам её ставят в пример. Я хотела, чтобы у неё была дочь, которая планирует поступать в престижный ВУЗ, и которая сможет туда поступить и там получить красный диплом. Я хотела, чтобы у неё была гордая, самостоятельная дочь, которая добилась успехов в жизни без чье-либо помощи. Постепенно, цель стала мечтой, которая преследовала меня перед сном, во время сна, в любое другое время. А мама, спустя столько лет, наконец, стала оправляться. И послужила этому гневная тирада бабушки. Она кричала на маму, а я сидела в комнате, с закрытой дверью, спрятав голову под подушку, чтобы не слышать всего, что она кричала. Пускай и не мне. Сначала все было как прежде. Но постепенно, маленькими шажками, мама возвращалась к нормальной жизни. Ей было тяжело, ведь так давно она была заперта в себе. Но через год-два, моя мать стала другой. А ещё через год появились её ухажёры. Мама, так долго жившая без цели и мечты, поняла, чего она хочет. Быть счастливой. Счастливой, вместе с любимым мужчиной. Через два года мы переехали к её новому мужу. Но при совместном проживании выявились многие его недостатки, на которые невозможно было просто закрыть глаза. Развод, возвращение к бабушке, новые знакомства. Через какое-то время снова роспись, переезд, скандалы, развод, переезд. И всё по новой. Мама искала свое счастье, а я только ради тех моментов, когда она воодушевленная, снова влюблённая ходила по квартире и пела песни, была готова терпеть все переезды. Сначала, это устраивало и бабушку. А потом она начала качать головой, говоря, что всё это не правильно. Что так нельзя. Но теперь мама не слушала. И я её поддерживала. Её право, если она хочет найти своё счастье. Запрещать ей не может никто.
Когда я ставила себе цель, когда я позволила ей перерасти в свою мечту, я не думала о том, как это отразиться на мне и общении со сверстниками. А, возможно, зря. Хотя, я сейчас и не особо жалею. Сейчас я в одиннадцатом классе и для всех одноклассников я – никто. У меня даже списывать не просят, я просто изгой, над которым может издеваться каждый, не услышав ничего в ответ. Все считают, что я не могу постоять за себя, ответить на оскорбление. Считают, что для меня не существует ничего, кроме книг. Но если раньше я едва сдерживала слезы, уговаривала себя ничего не говорить, в надежде, что рано или поздно они отстанут, то теперь мне плевать. Я пропускаю мимо ушей все комментарии в свой адрес, и они меня ничуть не задевают. Однако, почему-то, я до сих пор являюсь объектом для глупых и бессмысленных сплетен и издёвок. Для себя же я решила, что лучше жить в мире и покое, не портя себе нервы на попытки доказать, что я способна хоть на что-то, кроме учебы.
Сегодня всё как обычно. Идёт переменка. Но десять минут ожидания уже слишком много для меня. По привычке что-то калякаю на листе бумаги и прислушиваюсь к голосам в классе. Парни на задних партах обсуждают новые фичи, недавно появившиеся на интернет-рынке. Это не интересно, я не увлекаюсь компьютерами. Вот компания разговаривает о пересказе, заданном на дом. Они с немецкой группы. Тоже скучно. Я ведь с английской, да и у них одни и те же проблемы вечно. Ещё группа: сплетницы. Если к ним прислушиваться постоянно, то можно узнать о личной жизни всех их друзей и знакомых. Но в этот раз они говорили тихо, словно боясь, что их услышат. Этот факт заинтриговал меня ещё больше, и я постаралась максимально напрячь слух, откинувшись на спинку стула. Однако, мои усилия не помогли мне толком услышать разговор.
- Ага… Видела с утра на остановке.
- Снова семейство вернулось в родные пенаты, - послышался хохоток.
- Дура! Разве это смешно? Её мамаша уже с половиной города уже… Может и…
-… Точно…
В класс вошла преподаватель. Все смолкли. Я была в недоумении. В голове скользила смутная догадка по поводу того, о чём они говорят, но эта абстрактная догадка не хотела складываться в чёткую мысль, ускользая от меня. Весь урок я пыталась понять, о какой же своей подруге они говорили. Я очень жалела, что услышала так мало. Хорошо, Надежда Васильевна – учительница добрая и понимающая, сделала вид, что не замечает ученицы на первой парте, считающей ворон. Да и не до меня ей было. Весь урок однокласснички шумели и перекидывались какими-то записками. Словно какие-то первоклашки.
Надежде Васильевне надо было уйти раньше, и вот, вместо двадцати минут, у меня было пол часа на бессмысленное каляканье. Одноклассники собирали свои записки по всему кабинету. Один листик оказался под моей партой. Его не заметил никто, кроме меня. А весь класс бурно обсуждал содержимое этих записок. В стоявшем гомоне было не возможно хоть что-то разобрать. Уронив ручку, я наклонилась, чтобы поднять её. А вместе с ручкой подняла и записку. Пока на меня не обращали внимания, я развернула бумажку и прочитала содержимое. «Мать Светки – шлюха. Может и сама она только кажется тихоней, а на самом деле топает по стопам матушки?»
В этот момент в моём мозгу что-то щёлкнуло. Сердце пропустило удар. Всё встало на свои места. Светка в нашем классе лишь одна. И Светка – это я. Я сидела не шевелясь не сколько минут, тупо уставившись в лист бумаги. Даже почти не дышала. В душе и голове бушевал ураган, но ни одна эмоция не могла выбраться наружу. Со стороны могло показаться, что я в ступоре. А на самом деле я обдумывала, кто именно это написал. Ведь в почерках своих одноклассников я абсолютно не разбиралась. Привел в чувство противный голосок одной из одноклассниц.
-Тебя в детстве не учили, что читать чужие записки нехорошо? – на лице одноклассницы играла гадкая ухмылочка, но мне было плевать. Оскорбления и глупые шуточки не имели на меня влияния. Но до этого никто и никогда не оскорблял мою мать. Что ж, всё бывает впервые. Я не могла допустить, чтобы это продолжалось. Я встала со стула и развернулась ко всему классу.
- Кто. Это. Написал? – произнесла я довольно тихо, но чётко. Те, кто ещё не смотрел на меня, теперь точно обернулся, и взгляд каждого был прикован ко мне. На их губах были усмешки. Они не верили, что я смогу отстоять честь своей семьи, своей матери. Они думали, что я, как и всегда, что-то начну невразумительно мямлить или молча глотать слёзы. Но они недооценивали меня, хотя прекрасно понимали, что оскорбление, брошенное в мой адрес, слишком серьёзно. Просто они не знали меня. Ведь именно я всегда первая начинала кричать на очередного маминого мужа, когда надоедало смотреть на мамины беззвучные слёзы. Я только на бабушку никогда не кричала. Если я сделаю это – маме будет больно. - Я спрашиваю, кто это написал? – я не повышала тона, даже спокойствие и холод сквозили в моём голосе, пока в голове носился ураган, а в сердце бушевало пламя. Одна из компании сплетниц, именуемая Татьяной, надменно улыбаясь, приблизилась ко мне на шаг.
- Ну, я написала. И что с того? – Очень хотелось стереть с её лица эту гадкую улыбку, но я держала себя в руках. Я ведь умница, я ведь спокойная и хладнокровная девочка-отличница.
- С чего ты взяла, что можешь делать выводы о человеке, которого не знаешь? – Таня рассмеялась. Вокруг нас двоих уже собрались, наверно, все. Потому как такое пропустить было нельзя.
- Я знаю достаточно, чтобы сделать такой вывод. Твоя мамочка переспала уже со столькими мужчинами, что даже определение «шлюха», для неё комплемент, - кто-то присвистнул. Написать и разослать записки всему классу – это одно, а вот сказать это мне в лицо гораздо серьёзней. Перед глазами появилась пелена. Я не понимала где я, кто я, кто передо мной, кто рядом со мной. Я не слышала, что говорила она ещё, что говорили остальные. Я слышала лишь собственный пульс, который словно эхом отдавался в моей голове. Я шумно вдохнула и выдохнула. Мысли о том, что я примерная девочка улетучились довольно быстро. В голове теперь крутились односложные и одинаковые мысли. «Убить. Сука. Кто она такая? Убить. Как смеет? Стерва. Убить. Сука». Я даже не заметила, как быстро преодолев расстояние между нами, вмазала этой стерве в глаз. Та вскрикнула и попятилась.
- Я убью нафиг тебя, сука! – крикнула я, заехав ей по щеке и скуле дважды, Таня, не устояв на ногах, свалилась на пол. Но мне не было до этого дела. Я не понимала, что могу её убить. Я даже не понимала, что нахожусь сейчас в школе, в классе, что сюда может кто-то зайти. Я просто наносила удары ногами и руками, даже не понимая, куда они приходятся. Мой разум застилали гнев и ярость и, уже одна, ясная мысль: «Убить». Мне что-то говорили, вроде даже пытались оттащить, но я отбросила их руки и продолжала.
- И это о моей матери будет говорить девка, которая перетрахалась со всеми парнями на районе?! – кричала я. Ни ей, ни одноклассникам, ни для себя и для кого-то ещё. Просто кричала в пустоту, не осознавая, что голос мой хриплый и приглушенный. Мне просто надо было что-то говорить. Вдруг, меня окатило водой. Холодная жидкость вмиг привела меня в чувство. Я остановилась, не нанеся ещё один удар. Вздрогнула. Вытерла с лица воду. Наклонилась к Тане.
- Единственная шалава здесь ты, - процедила я сквозь зубы. И отошла на пару шагов назад. Вода стекала с волос и капала мне на блузку. От этого стало ещё холоднее, но холод приводил меня в чувство. Одноклассница лежала неподвижно. Дышала она тихо, руки сложены на животе. В классе гробовая тишина. Лишь шумы из коридора нарушали её. Через пару минут Татьяна села, опершись на парту. Она, наконец, открыла глаза и с ненавистью посмотрела на меня.
- Твоя жизнь превратится в ад… - я была готова снова треснуть ей, чтобы она заткнулась. Я не хотела слушать то, что она говорила. Я не хотела слышать её угроз, которые, несомненно, нельзя было назвать пустыми. Но не успела. Раньше вмешался «лидер» нашего класса. Он действительно был авторитетом среди всех моих одноклассников.
- Заткнись! Ты своё уже сказала и получила заслуженно. За свои слова надо отвечать, - рявкнул он. «Какая ирония», - промелькнуло у меня в голове. Мозг отчаянно боролся с подступавшим осознанием произошедшего. Мне не хотелось думать о том, чем это обернётся. Мне впервые не хотелось думать даже о таком ближайшем будущем, как сегодняшний вечер. Таня не ожидала, что одноклассники пойдут против неё, ведь всем было так весело издеваться надо мной. Казалось, в молчании прошла целая вечность. Но нет, всего пара секунд ,и подружки «дорогой Танечки» уже сверкали на меня глазами, спрашивали, на сколько ей больно, может ли она двигаться, в общем, кудахтали вокруг неё, как наседки.
- Не заслуженно, совсем не заслуженно. За правду не наказывают.
- Даже если ты в чём-то и виновата, то столько эти слова явно не стоили, - доносились до меня их приглушённые голоса. Сама Таня тоже что-то говорила, но не мне. Все постепенно начали переговариваться, расходясь по своим местам. Я села на своё место. В голове было пусто, в душе ни одной эмоции. Инстинкт самосохранения моего разума пока действовал безотказно. Именно это сейчас мне было нужно, чтобы не сойти с ума мгновенно от чувства раскаяния, которое, несомненно, должно было у меня появиться. Я сошла бы с ума от одной только мысли о будущем, о том, что ждёт меня впереди. Ведь это явно не входило в мои планы.
В ответ на какие-то слова подружек, Таня лишь зло усмехнулась и, сняв туфли, пошла к выходу из класса. Её поддерживали две девушки, ещё одна несла сумку. У самого выхода из кабинета одноклассница остановилась и повернулась ко мне, пронзив злобным и насмешливым взглядом.
- Думаешь, ты отделаешься лишь муками совести? Сколь бы заслужены или не заслужены были эти удары – ты ответишь за каждый, - Я безразлично посмотрела на неё. Нет, не на неё, а сквозь неё. Мозг по-прежнему отказывался принимать суровую истину того, что совершила его хозяйка. И не позволял логическому мышлению выстроить мою не радужную перспективу. Таня отвернулась, но вдруг чуть не согнулась пополам, схватившись за бок. Что-то прошептав, она вышла. Я резко снова отвернулась к доске, всё ещё мокрые волосы хлестнули по лицу, заставляя снова поёжиться от холода. Я, поджав губы, сидела и тупо смотрела на свои руки. По моему плечу скользнула чья-то лёгкая и тёплая рука. На стул с громким стуком опустилась сумка.
- Мне кажется, тебе стоит переодеться, возьми физкультурную форму, - Услышала я звонкий голос Кати. Позади меня садились ещё пара человек. Я безразлично передёрнула плечами. – Э-э-эй, ты уже думаешь о завтра? Зачем? Наплюй на всё, сегодня ты показала себя, делай это постоянно и не задумывайся о будущем, - «Какой глупый совет», - я всегда мыслила рационально и знала, что подобное раздолбайничество не приведёт к хорошему. Но улыбнулась. Ведь она ошибалась, именно сейчас я не думала о завтра. Пока не думала.
Размер: миди
Статус: не закончен
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: возможно, что в написанном иногда будут появляться какие-тонезначительные исправления-дополнения, по мере написания продолжения. Об этом буду оповещать
Это всего лишь первая глава, и я надеюсь, что на меня посыпется гора критики, чтобы я не думала себе там ничего. И великая просьба, говорите мне, если что-то не связно и если я погрязла в ошибках. Потому что сама я далеко не всегда это замечаю. Жду гнилых помидорок там вконце))
Реквием по мечте
Пролог
Холод, всё тело сковывает холод. И этот холод был бы ещё одной ложкой дёгтя, если бы благодаря ему боль не становилась чуть тише. Ветер пронизывает все существо, словно пытаясь разнести меня по миру, как осенние листья. Ветер был бы очередной ложкой дёгтя, если бы не давал слабую надежду на то, что я просто умру от какой-нибудь болезни, что успею подхватить тут. Мы так редко задумываемся о том, что будет завтра. Нет, не так. Мы редко задумаемся о том, что нет смысла в полной планировке жизни, ведь уже в следующую секунду может произойти то, из-за чего все ваши грандиозные планы полетят крахом, как карточный домик, когда ты совершенно случайно слегка его зацепил. И тогда будет обидно и больно от того, что так долго шёл к своей мечте, и всё вот так вот разрушилось из-за одного неаккуратного движения. Но мы не задумываемся об этом, нам так удобно. И это мы называем оптимизмом и даже реализмом. Это глупо, следовало бы думать о том, что может случиться нечто, не входящее в твои планы, и задуматься, как даже в, казалось бы, безвыходной ситуации не потерять веру в свою мечту, веру в то, что ты всё же сможешь достигнуть её. Но нам не хочется задумываться об этом, зачем быть пессимистами? Именно поэтому в жуткой ситуации мы опускаем руки, и с сожалением понимаем, что все наши грёзы так ими и останутся.
По щекам текут слёзы, хотя, как я думала, их уже не осталось. Но они бегут ручьями по щекам, затекая в уши. Я плачу не от боли или собственной беспомощности. Я плачу, оплакивая похороненные мечты…
Глава 1.
День 1Мой самый обычный день в моей самой обычной школе. По крайней мере, так было с утра.
Пару дней назад мы в очередной раз вернулись домой к бабушке, сбежав от маминого жениха. Мой отец умер, когда мне было четыре года. Было очень трудно, мы перебрались к бабушке. Тяжелее всего, конечно, было маме. Это происшествие сломило некогда железную и вроде бы бесчувственную леди, вышедшую замуж, как многие ошибочно думали, из холодного расчёта. Но всё это было маской. Маской, которая так сильно сжилась с ней, что стала неотъемлемой частью её жизни. Дома, с папой, этой маски не было. А после его смерти, маска была растоптана. Перед всеми предстала женщина, убитая горем, с красными опухшими глазами и мешками под ними. Женщина, которая, казалось, забыла, какого это жить для себя. Какого это, ходить по магазинам, выискивая что-то красивое, подходящее к любимой юбке. Какого это, перед работой крутиться перед зеркалом, наводя марафет. Так продолжалось долго. Я росла и видела только тень матери, настолько она была бледна и безрадостна. Я очень хотела заставить её порадоваться. За что-нибудь, за неё. В первом классе я получила похвалу от учительницы и увидела, как в глазах мамы промелькнула улыбка. С тех пор передо мной появилась цель: стать лучшей. Стать отличницей, которая побеждает в олимпиадах, не волнуется, что может провалить зачет, потому что знает сверх нормы. Приносит только отличные оценки, благодарности матери и всем одноклассникам её ставят в пример. Я хотела, чтобы у неё была дочь, которая планирует поступать в престижный ВУЗ, и которая сможет туда поступить и там получить красный диплом. Я хотела, чтобы у неё была гордая, самостоятельная дочь, которая добилась успехов в жизни без чье-либо помощи. Постепенно, цель стала мечтой, которая преследовала меня перед сном, во время сна, в любое другое время. А мама, спустя столько лет, наконец, стала оправляться. И послужила этому гневная тирада бабушки. Она кричала на маму, а я сидела в комнате, с закрытой дверью, спрятав голову под подушку, чтобы не слышать всего, что она кричала. Пускай и не мне. Сначала все было как прежде. Но постепенно, маленькими шажками, мама возвращалась к нормальной жизни. Ей было тяжело, ведь так давно она была заперта в себе. Но через год-два, моя мать стала другой. А ещё через год появились её ухажёры. Мама, так долго жившая без цели и мечты, поняла, чего она хочет. Быть счастливой. Счастливой, вместе с любимым мужчиной. Через два года мы переехали к её новому мужу. Но при совместном проживании выявились многие его недостатки, на которые невозможно было просто закрыть глаза. Развод, возвращение к бабушке, новые знакомства. Через какое-то время снова роспись, переезд, скандалы, развод, переезд. И всё по новой. Мама искала свое счастье, а я только ради тех моментов, когда она воодушевленная, снова влюблённая ходила по квартире и пела песни, была готова терпеть все переезды. Сначала, это устраивало и бабушку. А потом она начала качать головой, говоря, что всё это не правильно. Что так нельзя. Но теперь мама не слушала. И я её поддерживала. Её право, если она хочет найти своё счастье. Запрещать ей не может никто.
Когда я ставила себе цель, когда я позволила ей перерасти в свою мечту, я не думала о том, как это отразиться на мне и общении со сверстниками. А, возможно, зря. Хотя, я сейчас и не особо жалею. Сейчас я в одиннадцатом классе и для всех одноклассников я – никто. У меня даже списывать не просят, я просто изгой, над которым может издеваться каждый, не услышав ничего в ответ. Все считают, что я не могу постоять за себя, ответить на оскорбление. Считают, что для меня не существует ничего, кроме книг. Но если раньше я едва сдерживала слезы, уговаривала себя ничего не говорить, в надежде, что рано или поздно они отстанут, то теперь мне плевать. Я пропускаю мимо ушей все комментарии в свой адрес, и они меня ничуть не задевают. Однако, почему-то, я до сих пор являюсь объектом для глупых и бессмысленных сплетен и издёвок. Для себя же я решила, что лучше жить в мире и покое, не портя себе нервы на попытки доказать, что я способна хоть на что-то, кроме учебы.
Сегодня всё как обычно. Идёт переменка. Но десять минут ожидания уже слишком много для меня. По привычке что-то калякаю на листе бумаги и прислушиваюсь к голосам в классе. Парни на задних партах обсуждают новые фичи, недавно появившиеся на интернет-рынке. Это не интересно, я не увлекаюсь компьютерами. Вот компания разговаривает о пересказе, заданном на дом. Они с немецкой группы. Тоже скучно. Я ведь с английской, да и у них одни и те же проблемы вечно. Ещё группа: сплетницы. Если к ним прислушиваться постоянно, то можно узнать о личной жизни всех их друзей и знакомых. Но в этот раз они говорили тихо, словно боясь, что их услышат. Этот факт заинтриговал меня ещё больше, и я постаралась максимально напрячь слух, откинувшись на спинку стула. Однако, мои усилия не помогли мне толком услышать разговор.
- Ага… Видела с утра на остановке.
- Снова семейство вернулось в родные пенаты, - послышался хохоток.
- Дура! Разве это смешно? Её мамаша уже с половиной города уже… Может и…
-… Точно…
В класс вошла преподаватель. Все смолкли. Я была в недоумении. В голове скользила смутная догадка по поводу того, о чём они говорят, но эта абстрактная догадка не хотела складываться в чёткую мысль, ускользая от меня. Весь урок я пыталась понять, о какой же своей подруге они говорили. Я очень жалела, что услышала так мало. Хорошо, Надежда Васильевна – учительница добрая и понимающая, сделала вид, что не замечает ученицы на первой парте, считающей ворон. Да и не до меня ей было. Весь урок однокласснички шумели и перекидывались какими-то записками. Словно какие-то первоклашки.
Надежде Васильевне надо было уйти раньше, и вот, вместо двадцати минут, у меня было пол часа на бессмысленное каляканье. Одноклассники собирали свои записки по всему кабинету. Один листик оказался под моей партой. Его не заметил никто, кроме меня. А весь класс бурно обсуждал содержимое этих записок. В стоявшем гомоне было не возможно хоть что-то разобрать. Уронив ручку, я наклонилась, чтобы поднять её. А вместе с ручкой подняла и записку. Пока на меня не обращали внимания, я развернула бумажку и прочитала содержимое. «Мать Светки – шлюха. Может и сама она только кажется тихоней, а на самом деле топает по стопам матушки?»
В этот момент в моём мозгу что-то щёлкнуло. Сердце пропустило удар. Всё встало на свои места. Светка в нашем классе лишь одна. И Светка – это я. Я сидела не шевелясь не сколько минут, тупо уставившись в лист бумаги. Даже почти не дышала. В душе и голове бушевал ураган, но ни одна эмоция не могла выбраться наружу. Со стороны могло показаться, что я в ступоре. А на самом деле я обдумывала, кто именно это написал. Ведь в почерках своих одноклассников я абсолютно не разбиралась. Привел в чувство противный голосок одной из одноклассниц.
-Тебя в детстве не учили, что читать чужие записки нехорошо? – на лице одноклассницы играла гадкая ухмылочка, но мне было плевать. Оскорбления и глупые шуточки не имели на меня влияния. Но до этого никто и никогда не оскорблял мою мать. Что ж, всё бывает впервые. Я не могла допустить, чтобы это продолжалось. Я встала со стула и развернулась ко всему классу.
- Кто. Это. Написал? – произнесла я довольно тихо, но чётко. Те, кто ещё не смотрел на меня, теперь точно обернулся, и взгляд каждого был прикован ко мне. На их губах были усмешки. Они не верили, что я смогу отстоять честь своей семьи, своей матери. Они думали, что я, как и всегда, что-то начну невразумительно мямлить или молча глотать слёзы. Но они недооценивали меня, хотя прекрасно понимали, что оскорбление, брошенное в мой адрес, слишком серьёзно. Просто они не знали меня. Ведь именно я всегда первая начинала кричать на очередного маминого мужа, когда надоедало смотреть на мамины беззвучные слёзы. Я только на бабушку никогда не кричала. Если я сделаю это – маме будет больно. - Я спрашиваю, кто это написал? – я не повышала тона, даже спокойствие и холод сквозили в моём голосе, пока в голове носился ураган, а в сердце бушевало пламя. Одна из компании сплетниц, именуемая Татьяной, надменно улыбаясь, приблизилась ко мне на шаг.
- Ну, я написала. И что с того? – Очень хотелось стереть с её лица эту гадкую улыбку, но я держала себя в руках. Я ведь умница, я ведь спокойная и хладнокровная девочка-отличница.
- С чего ты взяла, что можешь делать выводы о человеке, которого не знаешь? – Таня рассмеялась. Вокруг нас двоих уже собрались, наверно, все. Потому как такое пропустить было нельзя.
- Я знаю достаточно, чтобы сделать такой вывод. Твоя мамочка переспала уже со столькими мужчинами, что даже определение «шлюха», для неё комплемент, - кто-то присвистнул. Написать и разослать записки всему классу – это одно, а вот сказать это мне в лицо гораздо серьёзней. Перед глазами появилась пелена. Я не понимала где я, кто я, кто передо мной, кто рядом со мной. Я не слышала, что говорила она ещё, что говорили остальные. Я слышала лишь собственный пульс, который словно эхом отдавался в моей голове. Я шумно вдохнула и выдохнула. Мысли о том, что я примерная девочка улетучились довольно быстро. В голове теперь крутились односложные и одинаковые мысли. «Убить. Сука. Кто она такая? Убить. Как смеет? Стерва. Убить. Сука». Я даже не заметила, как быстро преодолев расстояние между нами, вмазала этой стерве в глаз. Та вскрикнула и попятилась.
- Я убью нафиг тебя, сука! – крикнула я, заехав ей по щеке и скуле дважды, Таня, не устояв на ногах, свалилась на пол. Но мне не было до этого дела. Я не понимала, что могу её убить. Я даже не понимала, что нахожусь сейчас в школе, в классе, что сюда может кто-то зайти. Я просто наносила удары ногами и руками, даже не понимая, куда они приходятся. Мой разум застилали гнев и ярость и, уже одна, ясная мысль: «Убить». Мне что-то говорили, вроде даже пытались оттащить, но я отбросила их руки и продолжала.
- И это о моей матери будет говорить девка, которая перетрахалась со всеми парнями на районе?! – кричала я. Ни ей, ни одноклассникам, ни для себя и для кого-то ещё. Просто кричала в пустоту, не осознавая, что голос мой хриплый и приглушенный. Мне просто надо было что-то говорить. Вдруг, меня окатило водой. Холодная жидкость вмиг привела меня в чувство. Я остановилась, не нанеся ещё один удар. Вздрогнула. Вытерла с лица воду. Наклонилась к Тане.
- Единственная шалава здесь ты, - процедила я сквозь зубы. И отошла на пару шагов назад. Вода стекала с волос и капала мне на блузку. От этого стало ещё холоднее, но холод приводил меня в чувство. Одноклассница лежала неподвижно. Дышала она тихо, руки сложены на животе. В классе гробовая тишина. Лишь шумы из коридора нарушали её. Через пару минут Татьяна села, опершись на парту. Она, наконец, открыла глаза и с ненавистью посмотрела на меня.
- Твоя жизнь превратится в ад… - я была готова снова треснуть ей, чтобы она заткнулась. Я не хотела слушать то, что она говорила. Я не хотела слышать её угроз, которые, несомненно, нельзя было назвать пустыми. Но не успела. Раньше вмешался «лидер» нашего класса. Он действительно был авторитетом среди всех моих одноклассников.
- Заткнись! Ты своё уже сказала и получила заслуженно. За свои слова надо отвечать, - рявкнул он. «Какая ирония», - промелькнуло у меня в голове. Мозг отчаянно боролся с подступавшим осознанием произошедшего. Мне не хотелось думать о том, чем это обернётся. Мне впервые не хотелось думать даже о таком ближайшем будущем, как сегодняшний вечер. Таня не ожидала, что одноклассники пойдут против неё, ведь всем было так весело издеваться надо мной. Казалось, в молчании прошла целая вечность. Но нет, всего пара секунд ,и подружки «дорогой Танечки» уже сверкали на меня глазами, спрашивали, на сколько ей больно, может ли она двигаться, в общем, кудахтали вокруг неё, как наседки.
- Не заслуженно, совсем не заслуженно. За правду не наказывают.
- Даже если ты в чём-то и виновата, то столько эти слова явно не стоили, - доносились до меня их приглушённые голоса. Сама Таня тоже что-то говорила, но не мне. Все постепенно начали переговариваться, расходясь по своим местам. Я села на своё место. В голове было пусто, в душе ни одной эмоции. Инстинкт самосохранения моего разума пока действовал безотказно. Именно это сейчас мне было нужно, чтобы не сойти с ума мгновенно от чувства раскаяния, которое, несомненно, должно было у меня появиться. Я сошла бы с ума от одной только мысли о будущем, о том, что ждёт меня впереди. Ведь это явно не входило в мои планы.
В ответ на какие-то слова подружек, Таня лишь зло усмехнулась и, сняв туфли, пошла к выходу из класса. Её поддерживали две девушки, ещё одна несла сумку. У самого выхода из кабинета одноклассница остановилась и повернулась ко мне, пронзив злобным и насмешливым взглядом.
- Думаешь, ты отделаешься лишь муками совести? Сколь бы заслужены или не заслужены были эти удары – ты ответишь за каждый, - Я безразлично посмотрела на неё. Нет, не на неё, а сквозь неё. Мозг по-прежнему отказывался принимать суровую истину того, что совершила его хозяйка. И не позволял логическому мышлению выстроить мою не радужную перспективу. Таня отвернулась, но вдруг чуть не согнулась пополам, схватившись за бок. Что-то прошептав, она вышла. Я резко снова отвернулась к доске, всё ещё мокрые волосы хлестнули по лицу, заставляя снова поёжиться от холода. Я, поджав губы, сидела и тупо смотрела на свои руки. По моему плечу скользнула чья-то лёгкая и тёплая рука. На стул с громким стуком опустилась сумка.
- Мне кажется, тебе стоит переодеться, возьми физкультурную форму, - Услышала я звонкий голос Кати. Позади меня садились ещё пара человек. Я безразлично передёрнула плечами. – Э-э-эй, ты уже думаешь о завтра? Зачем? Наплюй на всё, сегодня ты показала себя, делай это постоянно и не задумывайся о будущем, - «Какой глупый совет», - я всегда мыслила рационально и знала, что подобное раздолбайничество не приведёт к хорошему. Но улыбнулась. Ведь она ошибалась, именно сейчас я не думала о завтра. Пока не думала.
